Именно бельгиец, введя революционный по своей природе стиль «модерн», совершил переворот в архитектуре. В 1893 году Виктор Орта построил в Брюсселе первый в мире дом в стиле «модерн». Его мастерская и дом (ныне музей) — наглядные доказательства несравненного гения архитектора, все помыслы которого были заняты разработкой проектов прекрасных зданий обтекаемой формы. До Первой мировой войны все в Бельгии были буквально помешаны на «модерне». Этому «безумию» в свое время отдали дань ряд маститых архитекторов, в том числе Анри ван де Вельде. Он основал в Веймаре школу искусств, позже получившую название Баухаус. К сожалению, множество зданий в стиле «модерн», когда мода на него прошла, было снесено, но кое-что сохранилось до сих пор. И нет, как говорится, худа без добра — у бельгийцев появилось новое увлечение: теперь они рыскают по всей стране в поисках домов в стиле «модерн».
Под маской добропорядочного гражданина в каждом бельгийце скрывается экстравагантная натура, — и пусть они не расходуют понапрасну свой пыл, отрицая этот несомненный факт. Стоит взглянуть на установленные в общественных местах памятники, свидетельство их склонности к причудливым, а порой и непристойным изображениям, и все становится ясно. Да и чему тут удивляться, ведь визитной карточкой бельгийцев, и в частности брюссельцев, фактически стали «Атомиум» (диковинная стометровая железная модель молекулы, воздвигнутая ко Всемирной выставке 1958 года) и фонтан "Писающий мальчик" (небольшая бронзовая скульптура голого мальчика, пускающего струйку воды в чашу. Каждый день его переодевают в один из 500 прекрасно скроенных костюмов, преподнесенных в дар городу разными обществами и иностранными правительствами. Сшитый по особому заказу костюм не мешает мальчику отправлять свои функции фонтана).
Бельгийцы никогда не поднимают шумихи по поводу своей культуры. Она есть, и этого с них довольно. Тот же, кто слишком кичится собой в искусстве, вызывает у них подозрение. И они ни капельки не обмирают по своим «звездам». Магритт, один из немногих при жизни ставших легендой художников, в своем стремлении не выделяться из толпы доходил до крайней эксцентричности. Он, как простой служащий, каждый день завтракал, надевал шляпу и пальто, вешал на руку зонт, целовал перед уходом жену, затем огибал свой квартал, возвращался домой, вешал обратно зонтик, шляпу и пальто, поднимался по лестнице в мастерскую, надевал рабочую блузу и начинал писать картины.
Список выдающихся бельгийских писателей включает в себя Мориса Метерлинка, Эмиля Верхарна, Шарля де Костера, Мишеля де Гельдерода и Хюго Клауса, самое известное произведение которого носит название "Печаль Бельгии". Все они почти не известны за пределами Бельгии. Впрочем, стоит только заговорить о массовой литературе, как память услужливо подсказывает нам два всемирно известных имени. Во-первых, это, разумеется, Жорж Сименон, который, не выпуская ни на секунду трубку изо рта, написал свыше 300 романов. (Инспектор Мегрэ фигурирует в 76 из них.) Его произведения были переведены на 87 языков, и он до сих пор является одним из наиболее читаемых писателей в мире.
Второе известное имя — Эрже, создатель рассказов в картинках, или bande dessinee. (Его настоящее имя Жорж Реми. Псевдоним получился из его переставленных инициалов ЖР — РЖ — Эрже). Его самый известный персонаж — юный Тентен, разъездной репортер, воплощение истинно бельгийского духа и идеалов бельгийского народа.
Bandes dessinees — это для бельгийцев вполне серьезно. В Бельгийском центре комиксов (музее рассказов в рисунках) взрослые люди, словно приклеенные, целыми днями сидят на стульях и переворачивают листы старых подшивок комиксов. Ни смех, ни хихиканье не нарушают торжественной, благоговейной тишины этого святилища.
Большинство бельгийских семей принимают по кабельному телевидению более 30 каналов — из Франции, Нидерландов, Германии, Британии и Люксембурга. Многие смотрят их, ибо продукция, предлагаемая местными, бельгийскими, телеканалами, особого восторга не вызывает.
Государственные теле— и радиокомпании подразделяются, как и следовало ожидать, на две категории: в одних вещание ведут на французском языке, в других — на фламандском и голландском. И им никогда не сойтись. Уровень новостных передач, обзорно-аналитических программ и документальных фильмов на удивление высок, зато развлекательные программы явно подкачали. По телевизору только и показывают, что разжигающие в людях алчность и зависть игры, американские фильмы, древние телесериалы и комедии, где все персонажи по ходу действия обязательно прячутся в платяном шкафу под грудой собственного нижнего белья.
Бельгийских телезрителей (и в этом им крупно повезло!) не доводят до белого каления рекламными передачами, зачастую не дотягивающими до профессионального уровня. Нечасто увидишь и постановки британских киностудий, замахивающихся на большое кино. В таких фильмах за пресным сюжетом, в сотый раз пережевывающим какой-нибудь классический роман, проглядывает желание англичан лишний раз разрекламировать свои автомобили. Практичных же бельгийцев больше интересуют технические характеристики машины, а не тот факт, что после ее приобретения у них якобы резко повышается шанс завести любовную интрижку на стороне. Каждая телестудия снабжает рекламные блоки собственными заставками, столь же изысканно утонченными и запоминающимися, как бегемот в кордебалете.
Несмотря на все это, бельгийцы проводят у экрана телевизора уйму времени. Впрочем, если поставить их перед выбором — либо «ящик», либо вечеринка с едой и выпивкой, то решение будет не в пользу телевизора.
Основной формой вечернего развлечения жителей Бельгии является застолье, и оттого их не так-то легко увлечь чем-то новым. Впрочем, Брюссель славится несметным числом танцевальных площадок, а Антверпен — оживленной клубной жизнью, столь стремительно меняющейся, что не успеет название клуба появиться в каком-нибудь периодическом издании, печатающем списки увеселительных заведений, а он, глядь, уже и вышел из моды.
Современные бары тоже находятся под влиянием безжалостных капризов моды. На этой неделе бар набит "под завязку", и мелодия рэгтайма, исполняемая посаженным здесь "для атмосферы" пианистом, тонет в общем шуме и гаме; на следующей же — можно различить каждую взятую ноту. Экспрессионизм, постмодернизм, ретро 50-х годов, минимализм — все эти стили в оформлении и музыке служат одному: привлечению в бар посетителей. В подобных местах оживление достигает своего пика по пятницам и субботам.
И совсем другую картину можно увидеть в старых танцевальных кафе (cafesdansants). Здесь пожилые джазисты в серебристых костюмах исполняют для вдов сентиментальные мелодии, бывшие популярными в дни их молодости, а жиголо в ярких испанских нарядах приглашают вдовушек на танец.
Для большинства бельгийцев это единственный великий певец и сочинитель, остальные бельгийские музыканты в счет не идут. Отталкиваясь от традиций народных песен и мюзик-холла, Брель, как фокусник из шляпы, извлекал на свет божий песни потрясающей силы и разного настроя — смешные, жестокие, сатирические, мечтательные, романтические, — находившие у всех отклик и в то же время выражавшие саму душу бельгийского народа. Бельгийцы со слезами на глазах говорят о его концертах, на которых они побывали в юности, а, услышав по радио в очередной раз «Amsterdam» или "Ne те quitte pas" ("Не покидай меня"), застывают на месте, позабыв о своих делах.