Джил (глянув на холодильник). Кроме еды.
Дон. Еды?
Джил. Да. Насчет поесть — это меня постоянно волнует.
Дон. Видишь, уже кое-что.
Джил. Чтобы что-то по-настоящему волновало, надо про это слишком много знать. А я никогда ни во что глубоко не влезаю.
Дон. Проще говоря, не любишь лишних сложностей.
Джил. Скажем так, знаю свои недостатки.
Дон. Уже полдела. Когда знаешь свои недостатки, можно попробовать их исправить. Ты наверняка способна на гораздо большее, чем думаешь…
Джил. Давай, давай, говори, мне нравится…
Дон. Ты лучше сама себе это говори… (Играет и напевает).
Джил. Слушай, такой класс!.. Ты ее вчера и пел.
Дон. Я ее еще дорабатываю. Две последние строчки не найду, хоть умри. (Играет, поют теперь оба. Дон откладывает гитару). Ну, правда, ничего?
Джил. Да полный финиш! Ты что!.. Я немного тоже музыкой занималась. В школе.
Дон. Так ты все-таки закончила школу?
Джил. Закончила. Только что. Мать хотела, чтобы я поступила в колледж. Ну я и порулила в Калифорнийский университет. Но как-то не удалось припарковаться… А ты бывал в Лос — Анджелесе?
Дон. Нет. Говорят, там у вас климат потрясный.
Джил. Климат потрясный. Погода паскудная. Вот если у тебя сад, бассейн и все такое — тогда еще жить можно. Нет, мне тут больше нравится. Правда, многие говорят, что Нью — Йорк — это место, куда каждый хоть раз должен съездить, но жить здесь не стоит. А по мне — самый кайф жить там, куда каждый должен съездить.
Дон. А тебя-то что заставило сюда приехать?
Джил (крутится вокруг стойки, держась за нее руками). Ничего меня не заставляло. Сама решила все поменять. Хочу стать актрисой. Говорю — хочу. А стану или нет, это вечером выяснится. Иду показываться в один театр. Есть роль — пока, правда не на Бродвее, но я пока не гордая.
Дон. А что за роль? Интересная?
Джил. Главная. (Расхаживая по комнате). Про одну девчонку, которая выходит замуж. И у нее начинается полный облом, потому что муж оказывается гомиком. Вообще-то сначала по пьесе он был просто алкаш, но сейчас в искусстве мода на гомиков, так что они переделали. (Садится на диван). Ты сам, случаем, не гомик?
Дон. Нет, только слепой.
Джил. Сейчас гомики — самая главная тема. Везде — в кино, в книжках, в театре. Раньше для меня в них было что-то загадочное. Непонятное. Вроде какого-то тайного общества. А как только перестали делать из этого секрет, оказалось — люди как люди, со своими делами, все как у всех… У тебя есть знакомые гомики?
Дон. Да вроде нет. Я ведь мало где был. Сидел в Скарсдейле.
Джил. А у меня один из самых близких приятелей — голубой. Деннис. Он дизайнер. Эту блузку он сам сшил. Скажи, классная! (Пытается продемонстрировать красоту блузки, но, опомнившись, бьет себя ладонью по лбу).
Дон (подходит к кровати, ставит гитару на место. Облокачивается о стойку кровати). Говорю: классная.
Джил. Вообще-то он ее для себя сшил, но я у него выклянчила. Деннис ужасно славный, с ним весело. А вот кого я не выношу, так это лесбиянок. Такие все зануды! Юмора вообще не понимают. Если он — голубой, ну и голубой. А если она — то не голубая, а тоска зеленая.
Дон (садится в кресло). Ну так что, в этой пьесе она обращает мужа на путь истинный?
Джил. Почти. Но под самый конец он все-таки сбегает с ее братом.
Дон. С братом? То есть, ее муж становится ее невесткой, что ли?
Джил. Ну что-то вроде. Или она сама себе становится невесткой… Шансы у меня вроде неплохие. Режиссер мой приятель. Но надо еще чтобы я понравилась автору пьесы.
Дон. Кто режиссер?
Джил. Вряд ли ты его знаешь. Его зовут Ральф Остин. Он здесь уже поставил несколько спектаклей. Но настоящего шлягера у него пока не было. Начинал-то он в Лос — Анджелесе. Мы там с ним вроде как жили несколько месяцев. Но потом он захотел, чтоб мы поженились. Второй раз замуж — я и подумать об этом не могла!
Дон. Ты его любила?
Джил. Да нет, наверное. Я, наверное, по-настоящему никого никогда не любила. Да и не хочу. Привяжешься — а потом кто-то непременно будет страдать… Ты есть не хочешь?
Дон. Не очень. Ты что, хочешь есть?