«будучи окружен со своей бригадой значительно превосходившими его силами противника, с боем вывел бригаду из окружения, нанеся врагу серьезное поражение.
Проявляя исключительную отвагу и самоотверженность, тов. Сердич воодушевлял тем бойцов бригады и на следующий день энергичной атакой разбил противника».
Это относится и к Дмитрию Георгиевичу.
Это же можно сказать о первом югославе-краснознаменце Б. Агатоновиче, и об отважном подпольщике Стойко Раткове и о лихом коннике Лазаре Челиче, и о сотнях других бойцов-интернационалистов — сербах, хорватах, македонцах, черногорцах, словенцах, ставших под красное знамя революции, пронесших его через битвы в Испании, через битвы второй мировой войны, через сражения с фашизмом.
КРАСНЫЕ МАДЬЯРЫ
ВЕНГРЫ
Если ты когда-нибудь будешь в Махачкале, то увидишь на одной из центральных площадей высокий обелиск, у подножия которого всегда свежие цветы. Остановись у этого обелиска. Постой минуту в молчании, отдай дань уважения мужеству людей, в память о которых он воздвигнут.
Это было в 1918 году. Банды атамана Бичерахова окружили город Петровск (так тогда называли Махачкалу). Белогвардейцев было во много раз больше, чем красноармейцев, оборонявших город. И красноармейские отряды вынуждены были отступить, тем более что у них в тылу с английского парохода «Карс» высадился десант.
Пробиваясь с боем из окружения, красные уходили в горы. Их отход прикрывал отряд, который состоял из 20 русских бойцов и 30 венгерских интернационалистов. Они сдерживали наседавших белогвардейцев, давая возможность своим товарищам прорваться через цепи зашедших в тыл врагов. Но самим уйти уже не удалось.
Белогвардейцы торжественно входили в город. И вдруг из окон стоящего в центре каменного здания грянул залп. Это русские красноармейцы и венгерские интернационалисты, не успевшие уйти, давали врагу свой последний бой.
Бой длился больше суток. Пятьдесят человек сражались против нескольких тысяч. В бою погибли тридцать два. Оставшиеся продолжали отстреливаться, а когда кончились патроны, с гранатами в руках бросились на врага.
Восемнадцать человек были взяты в плен. Двое суток, сменяя друг друга, избивали их белогвардейцы. На третьи сутки вывели на пустынный берег Каспийского моря и заставили рыть себе могилы. Им предложили просить пощады, но никто не проронил ни слова. Некоторых закопали живыми. И долго в ту ночь были слышны приглушенные стоны похороненных заживо людей.
Предъявляя осажденным красноармейцам в Петропавловске ультиматум, белобандиты потребовали выдать им комиссаров, коммунистов и интернационалистов. С пленными интернационалистами белогвардейцы расправлялись особенно жестоко. Но ни пытки, ни смерть не могли испугать людей, понявших правду революции.
В самом начале гражданской войны венгерские военнопленные коммунисты обратились к своим товарищам:
«К оружию!
…К оружию! Это призыв русского правительства рабочих и крестьян.
К оружию!
Это и наш призыв, призыв революционного комитета венгерских военнопленных.
Каждый человек, каждый венгерский рабочий — в ряды Красной Армии, каждый венгерский крестьянин — в нашу Красную гвардию — за землю, за заводы, за свободу!..
Сюда, под наше Красное знамя! На нем международный лозунг рабочих и крестьян: земля — крестьянам, заводы — рабочим, мир — освобожденным эксплуатируемым.
Все в революционную венгерскую армию; революционные венгерские части вступают на путь разгрома армии грабителей!..
Братья, вступайте в нашу Красную Армию, С оружием в руках сражаться… за землю, за хлеб, за мир, за свободу! Да здравствует русская рабоче-крестьянская революция! Трепещите, палачи!
Да здравствует венгерская рабоче-крестьянская революция! Война — дворцам! Мир — хижинам!
Да здравствует Венгерская Красная Армия!»
Так писали венгерские коммунисты.
К началу гражданской войны на территории России находилось около полумиллиона венгров. Революция открыла перед ними дорогу домой, но далеко не все отправились по этой дороге.
Около 80 тысяч венгров отказались поехать на родину, отказались от дома и семьи, чтобы сражаться на русской земле.
«Мы защищаем русскую революцию нашими жизнями и кровью, если нужно, против всех, нам все равно, кто враг — венгерский ли офицер, или русский контрреволюционер, или шпион германского правительства».
О красных мадьярах, об их мужестве, об их подвигах пишут книги, поэмы, слагают легенды. И будут еще слагать песни и стихи, писать книги и поэмы. О таких, как
Матэ Залка,
Лайош Винерман,
Карой Лигети,
Бела Кун,
Лайош Газро,
Ференц Мюнних,
Тибор Самуэли…
ТРИ ИМЕНИ
Это рассказ о человеке, прожившем три жизни, погибшем в бою и навеки оставшемся жить. Первое имя его было
Как давно это было! И когда оно кончилось, милое, славное детство? Может быть, оно кончилось тогда, когда он семилетним малышом, просиживая ночи напролет у пастушьего костра, прислушивался к разговорам взрослых. Многое не понимал он в этих разговорах, но ясно ему было одно: трудно, плохо жилось крестьянам. Нет, конечно, тогда еще было детство, милое, славное детство, овеянное пахучими степными ветрами, песнями, сказками, мечтами и стихами. Маленький Бела любил сказки героические, а когда подрос, с удовольствием слушал и сам пел старинные песни курцев — крестьян, лет двести назад поднявших восстание под руководством славного Ракоци.
Он любил стихи, Особенно Шандора Петефи.
Петефи погиб, как погиб и любимый герой Белы героический венгерский гусар Ласло Кемень.
Когда в 1848 году над всей Европой пронеслась революционная буря, когда чуть ли не всю ее перепоясали баррикады, Ласло Кемень сражался на стороне революционного народа. А после поражения революции стал под знамена армии Гарибальди.
В Америке началась война против рабства, за освобождение негров, И Ласло пересекает океан, чтобы встать в ряды борцов за справедливость. Для него нет понятия чужих земель, чужих народов, наций — для него существуют угнетатели и угнетенные, для него существует великое слово — свобода. И за него он проливает кровь и на горячей земле Италии, вступает в армию Линкольна, сражается и гибнет на баррикадах Парижской коммуны.
Думал ли маленький Бела Франкль, что его собственная судьба будет перекликаться с судьбой его любимого героя?
Кончилось детство, наступила юность. Бела начал писать лирические стихи и маловразумительные, оторванные от жизни рассказы. Жизнь ему представлялась совсем не такой, какой она была. И поэтому, когда отец предложил вступить в гусарский полк (по мнению отца, это должно было отвлечь юношу от литературных упражнений), Бела сразу согласился. Еще бы! Красивая форма, прекрасная лошадь и главное — звание защитника родины!