В одном из залов установили печатный станок, потолок обтянули брезентом, чтоб пыль и крошки известняка не засоряли шрифт, — и типография заработала. По 24 часа в сутки работала подпольная типография, и скоро в Одессе появились тысячи экземпляров газеты «Коммунист» на русском и французском языках, множество листовок на русском и французском, греческом и румынском, польском и английском языках. И это было сильнее орудий.
Все семнадцать контрразведок сбились с ног в поисках типографии, арестованных распространителей газет и листовок запарывали насмерть шомполами, вырывали ногти, отрубали руки и ноги. Но никто не выдавал местонахождение типографии.
Городские оккупационные власти объявили награду — сто тысяч рублей тому, кто укажет, где находится типография. Но среди подпольщиков не нашлось предателя. Типография жила. И по-прежнему появлялись листовки, написанные Жанной, по-прежнему выходила газета, где были ее статьи.
Пройдет еще время, пока французские матросы и солдаты до конца поймут смысл своего пребывания в Одессе, когда они за неимением красных ленточек сорвут с беретов красные помпоны и прикрепят их на грудь — в знак солидарности с русской революцией. Еще немало прольется крови, пока над французскими военными кораблями, стоящими на Одесском и Севастопольском рейдах, взовьются красные флаги. Но то, что французские моряки читали «Коммунист», читали и передавали друг другу листовки, спорили и обсуждали прочитанное, было уже большой победой большевиков «иностранной коллегии», как называли группу подпольщиков, работавших среди французских моряков. И личной победой Жанны Лябурб.
…Она снова подняла голову от стола и улыбнулась, вспомнив слова французского матроса, попросившего у нее перед отъездом в отпуск на родину газету:
— Пусть они там прочитают, пусть узнают, что такое большевизм и кто такие большевики!
Кто он был, этот матрос? Как его имя? Да и один ли он был такой? Конечно, не один — их были десятки, сотни, узнавших правду о России и привезших ее во Францию. И народ Франции сказал свое слово.
В январе 1919 года в Париже состоялась демонстрация, в которой участвовали десятки тысяч человек. Над демонстрантами колыхались красные знамена, рабочие несли плакаты: «Да здравствует революция! Да здравствует Советская Россия! Да здравствует Ленин!»
Эти лозунги несли рабочие и 6 апреля, когда на улицы Парижа вышло 300 тысяч человек.
Первого мая Париж был объявлен на военном положении — правительство ввело в город войска. Но это не испугало парижан — 500 тысяч человек заполнили улицы, неся красные знамена и антивоенные плакаты.
Летом 1919 года в Париже бастовало полмиллиона рабочих, а вслед за парижанами забастовала почти вся страна.
Лучшие люди Франции выступили в защиту русской революции.
В парламенте, обращаясь к правительству, говорил будущий организатор и руководитель Французской компартии Марсель Кашен:
— Вы должны немедленно отозвать все наши войска из европейской и азиатской России. Вы должны признать Советскую власть, вы должны возобновить международные связи с Россией, вы должны допустить ее на мирную конференцию. Вы должны сейчас же отказаться от блокады, которая морит голодом Россию. Вы должны послать туда не войска и солдат, а мастеров, инженеров, рабочих, чтоб помочь промышленному восстановлению этой страны.
На митинге, обращаясь к народу, выступил известный французский писатель Анри Барбюс:
— Я призываю, я заклинаю вас действовать. Не будьте равнодушными свидетелями величайшего преступления, которое когда-либо знала история. Надо найти средство, достаточно действенное, достаточно верное и грозное, которое показало бы, что народ отвергает заговор палачей и убийц, направленный против великого народа и великих надежд, которые ведь также и ваши надежды!
Ко всем честным людям мира обращались в своем воззвании Анатоль Франс и Жан Ришар Блок, Виктор Маргерит и другие деятели французской культуры:
«…Совершается великое преступление против людей, преступление, которое не может породить ничего хорошего ни для кого. Мы отказываемся участвовать в этом преступлении, участвовать в нем хотя бы нашим молчанием. Мы протестуем всей силой нашего сердца и нашего ума против этого акта, недостойного человеческого сознания вообще и традиций нашей страны в частности».
Но французы еще продолжали оставаться в Одессе, Рядовые солдаты и матросы уже не хотели воевать с русскими и украинцами. Однако надо было заставить тех, кто привел их сюда, увести обратно корабли и транспорты. Заставить! А это могли сделать только сами солдаты и матросы.
Был в то время в Одессе в доме № 4 по Колодезному переулку небольшой ресторанчик с заманчивым названием «Открытие Дарданелл». Не менее заманчивы были и блюда, которые подавали здесь: французские, так как ресторан был рассчитан на французских моряков, и грузинские, так как хозяин ресторана был грузин — Мартын Лоладзе, работавший в подполье под кличкой «Лола».
Ресторан «Открытие Дарданелл» охотно посещали французские матросы, солдаты и офицеры. Зал, вмещавший человек сто с лишним, был всегда переполнен. Но привлекало сюда посетителей не название ресторана и не французская и грузинская кухня…
Жанна вошла в ресторан и, как всегда, на секунду задержавшись в дверях, быстро и внимательно оглядела зал. Все столики были заняты, в проходах поставлены дополнительные столы, однако и около них ни одного свободного стула. На Жанну никто не обратил внимания, но она сразу заметила невысокого плотного человека, уныло переходившего от столика к столику. Он искал свободное место и никак не мог найти. В конце концов, отчаявшись, незнакомец махнул рукой и ушел из ресторана. И сразу все изменилось — французы повскакали со своих мест, освобождая стулья, приглашая Жанну к своим столикам. Двое или трое молодых людей быстро вышли в переулок, чтоб в случае опасности подать условный знак.
Жанна прошла к одному из столиков и еще раз внимательно осмотрела зал. Лица всех присутствующих были повернуты к ней. Знакомые лица — это представители революционных групп действия. Такие группы были теперь чуть ли не в каждой части, на каждом корабле. Они приходили сюда за свежими газетами и листовками, приходили, чтоб рассказать о том, что происходит в их частях, послушать товарищей, поспорить, но главным образом для того, чтобы послушать Жанну или ее товарища Якова Елина — «неуловимого Жака», как прозвали его в Одессе.
Были и незнакомые. Этих людей привели верные товарищи, и, значит, эти незнакомцы сочувствуют революции. Завтра-послезавтра они тоже станут постоянными посетителями ресторана, пропагандистами, распространителями листовок.
Жанна Лябурб не дожила до того дня, когда французские моряки открыто выступили в защиту Советской республики.
2 марта 1919 года она вместе с товарищами по подпольной работе (Яковом Елиным, Михаилом Штиливкером и Александром Винницким) после пыток была расстреляна.
А в этот же день шесть рот 176-го полка отказались идти в атаку
Жанна не видела, как 9 апреля три французских полка торжественно промаршировали мимо Одесского Совета. Над головами солдат развевались красные знамена, оркестр играл «Интернационал».
Не знала Жанна, что не только в Одессе, но и в Севастополе разгорелся пожар восстания от искры, брошенной коммунистами В Севастополе солдаты 173-го полка отказались выступить против партизан, солдаты 175-й пехотной дивизии, направляемой в Симферополь навстречу наступающей Красной Армии, остановили эшелон и вернулись обратно.
В эти же дни вспыхнуло восстание на военных кораблях «Франс» и «Жан-Барт», К ним присоединились моряки с корабля «Мирабо».
Под звуки оркестра, игравшего «Марсельезу», французы сошли на берег.
Мирную демонстрацию французских моряков расстреляли из пулеметов. Но ничто уже не могло спасти оккупационные власти. 2 мая 1919 года последний военный французский корабль ушел из Советской России. В России остался 281 матрос, чтоб с оружием в руках сражаться за молодую Советскую республику.