— Посмотри на вот этого полудохлого парня, который сейчас обрабатывает мяч. Скелет, и только, смотреть противно, а играет, как бог. Знаешь, футбол — это как пение, одним удается, другому не запеть, хоть старайся изо всех сил. Тебе так не кажется?
Нет, мне так не казалось. Я только не понимаю, почему Гвидо не выгнал тогда меня из команды. Может быть, в память покойного отца. Тот при жизни оказывал Гвидо кое-какие услуги на тотализаторе.
Я старался как мог, я лез из кожи, чтобы стать игроком, но ничего не получалось.
Весь ужас моего положения заключался в том, что я ничего не умел, я не получил никакого образования, не имел профессии. А футбол… как обстояли дела с футболом, вы знаете. Я ждал со дня на день, что наступит конец терпению Гвидо, он меня выгонит. Что я буду делать? Этот вопрос мучил меня днем и ночью. Вот тогда-то, в самое подходящее для этого время, я влюбился. Я полюбил в первый раз, и, кажется, второго не будет.
К столу подошел стюард.
— Что-нибудь угодно?
— Один коньяк, — сказал капитан.
Болезненный молодой человек попросил имбирного пива, а покерист неразбавленного виски.
— Стакан холодного молока, — сказал футболист. Он отпил из запотевшего стакана и продолжал: — Я встретил ее на пляже. Ее зовут Ева и она самая красивая женщина на свете. Тогда я этого не знал. Не знал, разумеется, как ее зовут. А остальное заметно сразу, стоит только ее увидеть. Как сегодня помню этот день. Стояла адская жара. Ветра не было, волны лениво облизывали берег, и было слышно, как шипит на песке пена. Я лежал под навесом и с отвращением думал, что через два часа нужно идти на тренировку.
И тут я увидел ее. Она стояла бледная, мокрые волосы спадали ей на плечи. Ее окружили трое, знаете, из тех молодчиков, что все время околачиваются на пляже, иногда словно невзначай напрягая накачанные гантелями мышцы. Один из них положил ей руку на бедро, и она резким ударом отбросила ее. До меня доносились гнусности, которые они ей говорили.
— Господи, — вдруг с тоской сказала она. — Ну неужели же никто не даст вам в морду? Неужели не найдется хоть один человек, который захочет это сделать?
Я почувствовал, что это хочется сделать мне. Ничего в жизни я так не хотел. Но этого не хотели три «собеседника» Евы. Они, видимо, привыкли драться втроем.
Ева стояла в стороне, она не кричала, не звала на помощь, она как-то сразу поверила в меня.
Говорят, когда всех троих привезли в больницу, врачи были уверены, что это жертвы автомобильной катастрофы.
Я их видел спустя месяц на том же пляже, теперь они производили впечатление благовоспитанных людей.
В этот день я в первый раз не пошел на тренировку.
А потом наступил вечер, я не буду о нем рассказывать — вечер с Евой, а потом еще много таких же вечеров.
Она иногда приходила на стадион, когда играл я, в эти дни я играл еще хуже.
— Милый, — как-то осторожно сказала Ева, — а не лучше ли тебе бросить все это и заняться чем-нибудь другим?
Бросить! Футбол мне давал возможность жить, а что будет, когда Гвидо выгонит меня из команды?
Еве я тогда ничего не сказал. Мы твердо решили пожениться, а об остальном не хотелось думать. Утром я пошел на тренировку. Гвидо остановил меня перед раздевалкой.
— Не раздевайся, — сказал он. — Мне нужно с тобой поговорить.
Я шел за ним и думал, что все кончено и завтра мне придется на этом же стадионе продавать программы матчей или разносить сигареты и воду.
— Слушай, — сказал Гвидо, когда мы отошли от раздевалки, где нас могли услышать. — У тебя, наверное, было время заметить, что я к тебе хорошо отношусь? Ага. Ну так вот: я сделал все, что мог, но не моя вина, что из тебя футболиста не получилось и не получится, что бы ты ни делал.
Я сказал, что все правильно, и встал, чтобы уйти. Мне было неприятно оставаться в этом зале, — я еще помнил, с какими надеждами я когда-то сюда пришел.
— Подожди, — сказал Гвидо. — Я неспроста упомянул о том, что хорошо отношусь к тебе. Футболиста из тебя не получилось — это верно, но надо подумать и о том, на что ты будешь жить. У тебя деньги есть?
Я засмеялся.
— Вчера ко мне приходил один человек, — сказал Гвидо. — Я его знаю давно — он ученый. Я видел книги, которые он написал, — какие-то исследования мозга. Он сказал, что давно наблюдает за тобой и спросил, что я о тебе думаю как тренер. Я ему сказал то же, что и тебе. Сказал, что у тебя самые лучшие данные для футболиста, какие только я видел, и что ты никогда не станешь футболистом — ты бездарен. Извини, что я говорил так резко, но у нас был деловой разговор. Он сказал, что ты ему нужен — для чего, он не сказал, что он будет платить тебе в два раза больше, чем ты получаешь у меня. По-моему, над этим стоит подумать. Он оставил мне адрес.