В исследовательском комплексе Сатурна — две базы на спутниках и одиннадцать автоматических станций типа «Диск». Год назад таких станций было пять, и они работали с перебоями. Автоматы на них не были отрегулированы; почти непрерывно что-то портилось, и тогда мы, бросив все плановые работы на базе, отправлялись устранять очередную неисправность.
Пневматические станции типа «Диск» похожи на спальный мешок размером с футбольное поле. Мешок этот начинен бесчисленным количеством исследовательской аппаратуры, размещенной в изолированных камерах. Если контрольная аппаратура станции выходит из строя, не так-то просто определить, где и что испортилось.
«Диск-2» досаждал нам, пожалуй, больше, чем другие станции. Аварии на «Диске-2» носили особо ехидный характер. Обычно они происходили, когда «Диск-2» прятался в радиотени Сатурна.
Так было, и в тот раз. Мы приняли аварийный сигнал, уже через несколько минут связь со станцией прервалась.
Мы не успели узнать, что там случилось.
Тогда у нас были трехместные скорты, но я вылетел один.
В тот день я был единственным относительно свободным человеком на базе.
Кто-то оставил в кабине скорта «В мире безмолвия» Кусто. Я листал эту книгу (на базе почти не оставалось времени для чтения), пока автоматы вели скорт. Но посадку на пневматическую станцию лучше производить самому.
Автоматы выдвинули панель ручного управления, включили посадочный экран. Я увидел «Диск», опоясанный цепью красных аварийных огней, и на нем конусообразный корпус галактического разведчика.
Их было всего семь или восемь, таких кораблей, и ни один из них не должен был, не мог оказаться здесь у Сатурна.
И все-таки он здесь был.
Я чудом посадил скорт на смятую гармошкой посадочную площадку. Выбравшись из кабины, я включил ранцевые ракеты и с каким-то странным ощущением нереальности происходящего полетел к кораблю. Хинитовая поверхность гигантского конуса отражала тревожный багровый свет аварийных огней.
Я повис над кораблем. Казалось, вот сейчас по хинитовому покрытию пойдет трещина, откроется шлюзовая камера, выйдут люди. Но корабль молчал.
Открыть шлюзовую камеру я не мог. Оставалось одно; осмотреть станцию и вернуться на Титан за помощью.
Даже отсюда, сверху, было видно, как сильно повреждена станция. Лопнувшие отсеки во многих местах обнажили ее металлический остов.
Через сплющенный входной тамбур я проник в главный коридор станции. Прежде всего следовало убедиться в исправности аппаратуры, хранившей собранную станцией астрофизическую информацию. В бронированном отсеке киберцентра я увидел неподвижные стрелки приборов. Нетерпеливо мигали лампы аварийных индикаторов. Я включил резервную систему управления. Киберцентр снова работал. На экранах возникали контрольные карты…
Я ждал, что станция серьезно повреждена, иначе и не могло быть. Но я не думал, что повреждены почти все отсеки «Диска». Азот, наполнявший отсеки, уходил в космос сквозь бесчисленные микротрещины в оболочке станции. Регенеративная система, восполнявшая утечку газа; работала на предельном режиме. Но давление падало, и я ничего не мог сделать.
Сколько еще может продержаться «Диск»?
Киберцентр не дал ответа. А от него зависело все. При сильных повреждениях разрушается несущий каркас станции: «Диски» буквально лопаются, взрываются. Если это произойдет, сила отдачи отбросит корабль в космос (а может быть, к Сатурну), найти его будет чрезвычайно трудно, почти невозможно.
Я шел по тихим, сумрачным коридорам станции, тускло освещенным редкими плафонами. Станция походила на старый заброшенный корабль. Казалось, корабль скребется о песчаное дно и в его черных трюмах стонет ржавая вода.
Лифт доставил меня вниз, в реакторный отсек. Я не считаю себя трусом, но и не верю, что существуют люди, которым неведомо чувство страха. Достаточно было одного взгляда на приборы, чтобы понять: реактор неуправляем, «Диск» может взорваться в любую минуту. Я ничего не мог сделать.
Станция, разрушенная галактическим кораблем, была обречена.
Я бросился наверх, к скорту. Планетарный скафандр сразу показался тяжелым. Топот магнитных подошв гулко отдавался в длинных коридорах.
Уже у выходного шлюза меня остановила страшная мысль. Взрыв реактора опасен и для галактического корабля, погибнет корабельный журнал с информацией об исследовании чужого мира. Быть может, погибнут и люди…