Но что я мог сделать без связи с базой, без оборудования, без роботов?
Роботы… Один из них находился здесь, на станции. Я отыскал отсек (это было не так просто), в котором стояла металлическая капсула, похожая на массивный саркофаг. Я торопливо открыл ее, луч фонаря скользнул по голубой куртке робота-пластинавта.
— Встань, — сказал я.
Мне пришлось повторить это трижды, потому что звуковые фильтры робота были настроены на спокойный голос, а я волновался. Через минуту робот открыл глаза.
— Кай!
— Кто это?
— Я. Узнаешь? Мы не виделись давно.
— Да.
Я едва слышал его голос.
— Что с тобой?
— Это пройдет, — он с трудом распрямил плечи.
— Я за тобой, Кай. Ты должен мне помочь. Связи с Титаном нет. Мне не с кем больше посоветоваться. А задача трудная, очень трудная. Я должен проникнуть в корабль. В галактический корабль, ты понимаешь?
— Галактический корабль здесь?
— Да, здесь. На станции. Не знаю почему. Станция повреждена. Надо проникнуть в корабль…
Я еще раз объяснил ему все. Он молча стоял передо мной.
— Пойдем, — сказал я. У меня не было твердой уверенности, что Кай согласится. У роботов этой серии случались «заскоки», но он согласился.
— Да, пойдем.
Мы поднялись наверх, под прозрачный колпак наблюдательного поста.
— В корабль можно проникнуть только через энергетическое сопло, — сказал Кай. — Но тебе нельзя: там радиация. Гибель.
Я знал это. Сопло — единственный путь в корабль, но это был путь смерти.
И тут я услышал спокойный голос Кая:
— В корабль могу проникнуть я.
Я уже думал об этой возможности. За успех был один шанс из десяти, не больше. Устаревшая конструкция робота могла подвести, выйти из повиновения. И потом у пластинавтов странные, очень странные заскоки.
Но у меня не было выбора.
— Хорошо, — сказал я. — Будь осторожен и ничего не предпринимай самостоятельно. Слышишь, ничего не предпринимай самостоятельно!
Кай внимательно осмотрел квантовый резак, похожий на старинный пистолет.
— Иду, — сказал он, открывая люк. Он оглянулся: — Тебе лучше перейти к скорту. Безопаснее.
Я увидел яркий след ранцевых ракет, точно метеор, упавший на корабль…
Спокойный голос:
— Это я — Кай. Ты слышишь меня? Вывел антенну через сопло. Мы сможем поддерживать связь.
— Где ты сейчас?
— В отсеке реакторов. Прошел через ремонтные шлюзы.
Через минуту:
— Прорезаю путь к рубке.
Молчание.
— Кай, что-нибудь случилось?
— Нет… то есть…
— Ну, говори же…
— Их трое. Все они…
— Их трое. Все они…
— Говори, Кай!
— Они… или без сознания, или… Три девушки.
— Три девушки? Что с ними, Кай?
Внезапно я понял. Все понял! Это была «Амазонка», первый корабль с женским экипажем. Первый корабль, отправившийся в исследовательскую экспедицию к Проциону.
…Кажется, это было недавно. Совсем недавно. Мы вместе учились в институте космонавтики. Но Анна окончила навигационный факультет, а я факультет космической архитектуры. Мы часто встречались. Последний раз мы были вместе на Апшероне, в спортивном лагере института. Анна уже знала, что скоро нам придется расстаться, а я и не подозревал об этом.
Все лето мы тренировались в полетах на планерах. С завораживающей медлительностью внизу проплывали белые дома, инжирные рощи и виноградники. Я смеялся, болтал до изнеможения и не замечал, как ее глаза временами становились чужими и далекими. Анна прощалась с Землей, с голубым небом, со всем, что ее окружало. А я считал, что весь мир безоговорочно принадлежит мне, и безжалостно расправлялся с ее последними днями…
Потом я провожал Анну. На орбите Трансплутона ее ждала «Амазонка».
Маленький космодром на Байкале.
Здесь уже не было золотого апшеронского солнца. Вокруг только глухие таежные леса, прохладные ручьи и брусника. И восходы были холодные. По утрам на деревьях висел серебристый туман. Она ничего не сказала мне. Порывисто поцеловала в губы и ушла.
…Я вспомнил Анну, ее лицо, совсем еще детское, как тогда, на Каспии. Странное это было ощущение. Как мираж в пустыне. Легко ли знать, чувствовать, что она рядом. Что ты прожил большую жизнь, а для нее промелькнуло всего несколько лет. Что для нее все это только вчерашний день, а для тебя — далекое прошлое. И мне вдруг захотелось вернуть это прошлое. Дико захотелось!