— Да, бедным обезьянам не поздоровится, — пошутил кто-то.
— Еще бы… — хмыкнул Дима. — Недаром приятель-юрист как-то сказал мне: «Гораздо легче поймать преступника, чем потом доказать, что он — это он».
Когда все разошлись, Маленького так и подмывало поделиться с шефом. Однако он начинал слишком издалека, а Бог был занят собственными мыслями. Только на одно из таких далеких начал он среагировал. Дима заявил, что этим летом не возьмет отпуска.
— А чем вы все-таки занимались шестьдесят дней подряд в прошлом году? — подтрунил Креймер.
— Семьей и печенью, — сердито ответил Дима.
Для холостяцкого воображения Ильи Борисовича эти понятия звучали примерно одинаково. Тем не менее, он любил услышать в застенчиво приоткрытую дверь лаборатории требовательный возглас: «Па-има!». Илья Борисович замечал, что с приходом сына у Димы даже пальцы становились мягкими и безвольными. Что касается печени, то Креймер не придавал этому серьезного значения. В димином возрасте можно еще позволять себе роскошь вскользь пожаловаться на печень.
Весть об открытии облетела институт. Даже в небольшом стационарном корпусе персоналу никак не удавалось навести порядок. Обычно флегматичные, больные сгрудились вокруг молодого онколога Белинского и выматывали из него душу.
— Нет, рассасывать опухоли профессор еще не может, — тоскливо оглядываясь, ответил Белинский мужчине с шишкой под ухом.
По дорожке шла молодая женщина в светлом полупальто, с саквояжем и сумочкой в руках. Она тоже оглядывалась, видимо, не зная, куда идти дальше.
Обрадовавшись возможности избежать дальнейших расспросов, Белинский направился к ней.
Маленький обещал встретить и не пришел. Оказывается, здесь целый городок. Корпуса свежевыбелены, подстриженные газончики. Как на сцене, среди бутафории. Навстречу идет добрый дядя доктор… Какая это все-таки комедия — лечить рак… — улыбаясь думала Нина.
— Вам куда? — спросил Белинский. После людей, только что окружавших его, она, казалось, олицетворяла жизнь.
— Вам куда? — с удовольствием повторил Белинский.
Щелкнула модная сумочка.
Прочитав направление, Белинский снял очки, словно зловещее сразу подорвало его доверие к ним, взглянул на женщину. У нее на лице уже было хорошо знакомое ему выражение флегматичной обреченности.
Потом ее взвешивали, записывали, снаряжали. В палату она пришла своей. Поправила халатик с веселыми разводами, взглянула со стороны на такие же и почувствовала, что у нее хорошее настроение.
За день она полностью акклиматизировалась и вечером даже вышла прогуляться. Усыпанная гравием дорожка приятно похрустывала. Ели, высаженные по сторонам, жадно вбирали в себя остатки солнца. Редкими вышками торчали кипарисы.
«Хорошо, что изредка», — подумала Нина. — «В кипарисах есть что-то подчеркнуто декоративное». Еще она подумала, что напрасно не сделала перед больницей маникюр. Об этой мысли на душе сделалось совсем легко.
В центральной аллее она увидела «Бога». Нина еще замедляла шаги, и улыбка еще не сползла с губ, когда он прошел мимо, даже не моргнув.
Его догнала няня:
— Вас спрашивают…
Дима покосился на хмурое Нинино лицо и, вместо обычных расспросов, принялся читать ей лекцию.
— Следы саркомы находили на костях в египетских пирамидах….
«Удивительная толстокожесть», — подумала Нина.
— А рак желудка — у Наполеона. Правда, крупнейший патолог наших дней в сохраненных тканях Бонапарта ничего злокачественного не обнаружил.
— Это окрыляет, — усмехнулась она.
— В Скандинавии новые случаи рака заносятся в специальные регистрационные книги.
Диму несло. Когда он сообщил, что по данным международного онкологического центра от рака ежегодно умирает два миллиона, она не выдержала:
— Может быть, ты все-таки перестанешь резвиться?
— Обязательно. Видишь ли, я давно замечал, что диагноз Сч превращает человека в живого мертвеца. Первый симптом — траурное выражение и зависть к больным туберкулезом. Потом отрешенность от окружающего, потом ежеминутное самооплакивание. И, наконец, царь природы превращается в жалкое существо с атрофированным от страха мыслительным аппаратом. Для того чтобы помочь человеку сохранить свое «я», существуют два метода: внушать, что рак «бяка», одновременно проявляя крокодилью жалость, или встряхнуть статистикой. Сразу делается ясным, что это трагедия многих, а не твоя персональная, что из-за этого не стоит надуваться на жизнь и возмущаться, что именно тебе, а не соседям, она подложила такую свинью.