Я вырываюсь из плена воспоминаний и сосредоточиваю злость на Веронике.
– Я всегда плясала под твою дудку. Ты решала, когда нам устроить свидание и чем заняться. Ты выбирала рестораны. И даже пыталась решить, как и когда нашим отношениям придет конец.
Вероника отступает на шаг и недоуменно хмурит лоб.
– О чем ты?
– Я же не глухая идиотка! Я поняла каждый их твоих намеков, что «трудно любить на расстоянии» и «большинство школьных романов заканчиваются на выпускном». Я знаю, ты собиралась бросить меня, когда уедешь в колледж.
– Я никогда не говорила, что хочу тебя бросить. – На глаза Вероники навертываются слезы, но по щекам ни одна не катится. – Сказала я правильно: на расстоянии любить, действительно, трудно, но, думаю, у нас получится. Я хочу, чтобы получилось.
– Это совсем не важно. Уже не важно. – Протискиваюсь мимо нее к машине. – Поздно. Того, что между нами было, не вернешь.
– Почему? – Вероника хватает мое запястье. – Почему не вернешь?
«Она никогда не поймет». Осознание этого начисто лишает боевого духа, оставляя лишь сердечные муки. Я аккуратно высвобождаю руку и начинаю говорить так тихо, что шум деревьев почти заглушает мой голос.
– Вот сейчас я пытаюсь объяснить, как больно ты мне сделала, а ты не слышишь. – Слезы жгут глаза, и я не в силах их сдерживать. – Ты разбила мне сердце и ничего не заметила. Разве могу я… – Горло сжимается, и я отвожу взгляд. Разве могу доверить тебе залечивать мои раны?
Вероника не отвечает. Когда я поднимаю голову, она смотрит на меня, но не говорит ни слова.
Ответа я не жду. Говорить уже не о чем. Я снова разворачиваюсь, чтобы уйти.
– Разговор не окончен.
Слова застревают в горле. Я и посмотреть на нее не могу.
– Окончен, Вероника, окончен.
6
После стычки с Вероникой нервы расшатаны до предела. Я игнорирую все попытки родителей поговорить о случившемся: до конца выходных запираюсь в комнате и врубаю музыку, которая может показаться странной. Для меня это как вкусняхи для заедания стресса. В плейлисте и тяжелый металл, и драматические саундтреки к шоу, и лиричные поп-баллады. Снова и снова слушаю любимый «Гимн разбитому сердцу», плачу под него, пока не сбивается дыхание. В итоге мама умоляет меня поставить другую песню. Любую другую.
Надеваю наушники и изливаю боль на холсте, не обращая внимания на то, сколько краски попадает на одежду. В понедельник руки у меня по-прежнему в разноцветных пятнах. Собираясь на работу, оттираю их, наверное, вечность. Еще вчера в какой-то момент у меня произошел душевный перелом: пульсирующая боль сменилась бурлящим гневом. Поверить не могу, что из-за Вероники я лишилась целого месяца подготовки и урока на этой неделе. Ей известно, как сильно мне хотелось приобщиться к следующему уровню магических знаний. Уверена, на мои хотелки ей плевать.
Аромат кофе манит, но я достаю из холодильника энергетик. Аромат у кофе – божественный, но вкус как у грязи. Когда я плюхаюсь на свое место за обеденным столом, мама ставит передо мной тарелку с яичницей-болтуньей и тостом с маслом.
– Сегодня длинная смена? – спрашивает папа, вплывая в столовую с термосом для кофе. Он одет для суда – вместо одного из чумовых галстуков повязал синевато-серый. У него полная судебная нагрузка: с тех пор как его начальница, окружной прокурор, ушла в декрет, он рассматривает куда больше дел, чем обычно.
– Угу.
Интересно, коллеги отца поделились с ним предположениями относительно инцидента в лесу? У меня на телефоне срабатывает напоминалка: до выхода из дома осталось пять минут. Я торопливо запихиваю еду в рот.
Папа целует маму на прощанье.
– Хорошего дня! – говорит он у самой двери.
Мы с мамой остаемся одни. Чудесно!
Мать пытается меня разболтать – спрашивает о рисовании, о планах на неделю, но я выдаю односложные ответы.
– Очень хотелось бы, чтобы ты перестала дуться. – Вскинув брови, она потягивает кофе и ждет ответ.
– Я не дуюсь, я ем.
Телефон опять пищит. Если не уйду через пару минут, то опоздаю.
– Прости, мам, мне пора. – Запихиваю кусок тоста в рот, бегу на кухню и ставлю тарелку с недоеденной яичницей на разделочный стол.
Мать окликает меня у двери.
– Ханна, подожди!
Я жду. Не сказать, что терпеливо.
– Я опоздаю!
– Просто… Знаю, для тебя выходные получились сложными. – Впервые с наложения бабушкиного наказания мамино лицо смягчается. – Уроки леди Арианы могут показаться тяжелыми, но она старается исключительно во благо ковена. Она тебя любит.