Но вместе с тем совершенно ясны и недостатки, ограниченность этой формулы. Ориентация на рыночную экономику сопряжена с такими следствиями, которые оскорбляют нравственные чувства людей: усиление дифференциации по уровню доходов, образование "социального дна" из людей, не выдерживающих экономических гонок, рост отчуждения между индивидами и т.д. Она (и это, пожалуй, самый основной этический упрек) сопряжена с обезображивающим все человеческие отношения культом денег. Конечно, против всего этого существуют определенные, исторически выработанные защитные механизмы прежде всего социальные гарантии и благотворительная деятельность, смягчающие те нежелательные человеческие следствия, которые неизбежно порождает рыночная экономика. Но проблема в том, могут ли эти защитные механизмы действовать эффективно с самого начала. Более того, даже будучи вполне эффективными, они больно бьют по человеческому достоинству. Словом, признавая предпочтительность того или иного экономического выбора (в данном случае в пользу свободной экономики), необходимо в то же время видеть его ограниченность. Да, этот выбор лучше, но он также не является идеалом, требует к себе нравственно настороженного, критического отношения.
Уже неоднократно высказывалось мнение, что наряду с экономической и политической революциями, которые у нас происходят, нам нужна и третья революция - революция нравственная. Связанное с ней нравственное возрождение нашего общества - наиболее важный и фундаментальный процесс, от которого будет зависеть успех во всех других областях - экономической, политической, культурной. Но нравственное возрождение может состояться только в том случае, если оно наполнится адекватным историческим содержанием. Нет другого пути нравственного возрождения общества, чем раскрепощающие личность экономические и политические преобразования, приобщение к современным общецивилизационным формам жизни. Мораль не может победить, если не подружится с цивилизацией. Точно так же и цивилизация обернется катастрофой, если будет покупаться ценой попрания морали.
В. С. Библер
НРАВСТВЕННОСТЬ. КУЛЬТУРА. СОВРЕМЕННОСТЬ
(Философские раздумья о жизненных проблемах)
Ответственная философская рефлексия насущна по самой идее современных нравственных (и вообще - жизненных) трагедий, хотя сегодняшнему обыденному сознанию такая рефлексия представляется несвоевременным и даже кощунственным занятием ("грех философствовать, когда рушится мир и размываются коренные устои морали"). Философский разум встречает сейчас мощный отпор всемогущего рассудка и спорящего с рассудком за власть над сознанием и мирно разделяющего эту власть иррационального экстаза. Между тем именно сегодня, как никогда, философская логика, работа мысли в ключе Сократа, Платона, Аристотеля, Фомы Аквинского, Николая Кузанского, Декарта, Спинозы, Канта, Гегеля, Маркса, Хайдеггера - вот условие, без которого невозможно творческое, освобождающее, исторически значимое претворение - в культуру - современных нравственных перипетий.
Эти мои раздумья развертываются в ключе анкеты, помещенной в первом выпуске "Этической мысли". Раздумывая над вопросами анкеты, я почувствовал необходимость продумать одну сквозную проблему, одно исходное сопряжение: нравственность - культура - современность. Причем основным предметом размышлений стала именно трагедия современной нравственности, то есть нравственности в канун XXI века, и сосредоточивая тему, - нравственности в нашей стране.
ИСТОРИЯ КУЛЬТУРЫ И "СТВОЛ" НРАВСТВЕННОСТИ
Попытаюсь очертить исторический (историко-культурный) смысл современной нравственности, дать мое понимание того, что есть (это и "логическое определение" и "настоящее время") нравственная идея.
Возможно предложить такой образ: нравственность - вот эта, сегодня мучающая меня совесть - подобна тугой пружине (или стволу допотопного дерева). Кольца этой пружины (и чем больше колец, чем они туже стянуты, тем напряженнее действует пружина в нашем сиюминутном поступке) - это непреходящие исторические формы нравственной идеи. Или, если взять образ древесного ствола, "ствол" нравственности тем мощнее, чем больше в его срезе "годовых колец", чем памятливее наша совесть. Но пружина сжата до предела (думаю, что в каждом человеке необходимо есть, в той или другой форме, в той или другой степени, связка таких колец), и мы сами не воспринимаем, не осознаем внутреннюю спираль своих поступков. Так вот, я полагаю, как раз сегодня, в диких судорогах современного бытия, очень важно мысленно растянуть кольца пружины, замедленно вглядеться в "годовые кольца" древесного среза, в исторический смысл этого нравственного мгновения. Существенно духовно опереться на исторически развернутую и замедленную нравственную память. Мы спешим к рецептам и заклятиям. Но действительно насущно для нас (хотя неохота, да и некогда) остановиться, отстраниться и внимательно всмотреться в свое (не сиюминутное, но...) историческое Я.
То, что последует ниже, - отнюдь не специальное исследование особенностей античной, средневековой или нововременной нравственности. Скорее, это внимательное философское (на то Я - философ, "этим и интересен") самосознание современного, в 80 - 90-е годы XX века живущего индивида, рефлективно, затор-моженно фиксирующего в своем внутреннем духовном мире, в своей душе исторические "годовые кольца" нравственных средоточий, впервые сформированных и исторически развернутых (в формах культуры) в эпоху античности, или в эпоху средних веков, или в новое время. Кольца эти, средоточия эти сегодня срослись между собой, вросли друг в друга. И только в таком сопряжении, взаимодополнительности (взаимопредположении и взаимоисключении) образуют реальную нравственность современного индивида. Обычно, повторяю, эти средоточия не различаются нашим сознанием, не рефлектируются, не осмысливаются. Разум - в конвульсиях быта - выпадает из нравственной идеи. Или же эти "кольца" осознаются только в моральных усыханиях, не перипе-тийно. Здесь, в этом тексте (да и в моем личном сознании, - и это действительно очень тяжко), такие средоточия выявлены, заторможены, исторически растянуты, разведены, как бы охлаждены. Но и представлены культурно, в формах культуры.
О современном смысле античной - средневековой - нововременной нравственности, о смысле каждой из них в напряжениях современного, вот этого - в данное мгновение необходимого -поступка я прежде всего и поведу сейчас речь. Все историческое здесь современно претворено, стянуто в пружину конца XX века. Это - античность или средневековье моего сознания. Многие и многие исторические реалии и абсолюты, их идеологические заострения остались в своем времени, в своей культуре. Но все же историческая развертка, историческая памятливость мне представляются абсолютно необходимыми по самой сути современных нравственных перипетий (об этом - детальнее - речь пойдет дальше). Но, чтобы было понятно все дальнейшее, сразу же уточню: речь пойдет именно о нравственности, а не о морали. Это соотнесение понятий существенно не только и не столько ради академического уточнения терминов (бог с ним, с этим терминологическим занудством). Такое противопоставление поможет, на мой взгляд, более глубоко и осознанно понять смысл нашей современной нравственной ситуации.
Дело, конечно, не в дефиниции, но в реальном различении двух сфер человеческой этики, в реальном их сопряжении. А что как называть, это уже дело десятое.
В предлагаемом сопряжении я понимаю мораль как засохшую в нормы и предписания (как надо себя вести, чтобы жить достойно) форму нравственности. Моральные догматы отцеживаются, уплотняются, обезличиваются в веках, сливаются в нечто абсолютно - сквозь века - себе тождественное, утрачивают историческое напряжение, культурную изначальность, единственность. Внутренняя освещенность вытесняется свыше нисходящей освященностью. Сказанное - не инвектива [1], но определение насущных скреп общечеловеческого этического поведения.