Однажды Дезире даже заговорила с ним об этом — лишь однажды, и то только потому, что в этой неодолимой тяге, которую Б. Б. испытывал к мальчишкам, было что-то трогательное, вызывающее уважение и чуть ли не восхищение. Он жаждет их общества — это было очевидно. Живя на улице,
Дезире не раз встречала мужчин, которые предпочитали развлекаться с мальчишками и девчонками — совсем еще детьми, даже понятия не имеющими о сексе. То были хищники, настоящие чудовища, и ей хотелось растерзать их всех собственными руками. Б. Б. был вроде них — и все же совсем другой. Он обратил свою страсть в благотворительность. И причину, по которой ему так хотелось помогать мальчикам, он тщательно скрывал как от окружающего мира, так и, возможно, даже от самого себя — он просто им помогал. И если действия человека с подобными наклонностями вообще могут быть достойны восхищения, то действия Б. Б. были его достойны.
И однажды за ужином Дезире решила, что момент для разговора настал самый подходящий. К тому времени она проработала у Б. Б. уже больше года и стала неотъемлемой частью его жизни, его правой рукой. Это был день рождения Б. Б., он явно хватил лишнего, изрядно приложившись к двум бутылкам красного вина, которые давно берег до случая. Возможно, и Дезире была уже не вполне трезва.
— Слушай, по поводу твоих мальчишек, — начала она.
— Угу?
Б. Б. с аппетитом жевал кусок поистине редкостного филе-миньон, которое Дезире для него запекла. На его тарелке, рядом с горкой спаржи, растеклись два небольших озерца — изысканный соус о-пуавр и рядом сливочно-чесночный.
— Я просто хотела сказать, что все понимаю. Я знаю, почему ты все это делаешь, Б. Б. И я думаю, что ты очень смелый и мужественный человек. И если вдруг тебе нужна помощь, если я могу тебе чем-нибудь помочь — пожалуйста, не стесняйся. Ты можешь быть со мной откровенен.
Б. Б. положил вилку на стол и пристально посмотрел на Дезире. Вдруг лицо его побагровело, на шее вздулись синие вены, и на мгновение девушке показалось, что он сейчас взорвется, запустит в нее тарелкой и выгонит к чертовой матери. Но вместо этого он только издал невнятный, хриплый смешок.
— Господи, только не это! — сказал он. — И ты туда же! Дезире, пожалуйста. Я знаю, что люди всегда и во всем подозревают самое худшее. Я надеялся, что уж ты-то меня поймешь.
— Ну да, я понимаю, — ответила она.
— Я просто хочу им помочь, и ничего больше. Мне самому в детстве пришлось несладко. Теперь все по-другому, и я могу помочь этим мальчишкам — вот я и помогаю. И все. Я вовсе не извращенец. Пойми, уж если даже тебе трудно поверить, что я способен помочь кому-то просто так, а не затем, чтобы потом его трахнуть, — значит, никто в это не поверит.
Было видно, что Б. Б. не просто расстроился: он разозлился. И как будто бы очень сильно устал.
— Ну ладно, Б. Б. Как скажешь, — согласилась Дезире.
Уж ей-то было лучше знать, но она покорно кивнула. Раз он скрывает свои пагубные наклонности от себя самого, то пусть прячет их и от мира — ничего страшного.
По крайней мере, Дезире может не волноваться, что ее друг, ее босс и человек, с которым она живет под одной крышей, станет шататься по городу и трахать мальчишек направо и налево. Он может сделать очень много дурного, может быть вовсе дрянным человеком, но по крайней мере это он будет держать под контролем. Хотя Афродиту эти рассуждения почему-то не успокоили. Ну и ладно, мертвые сестры-близнецы — это дело житейское: сколько бы они ни вопили и ни возмущались — все равно замолчат рано или поздно. И через пару месяцев тревожные речи Афродиты наконец затихли. Да, очень может быть, что это нехорошо — работать на человека, который загребает чертову прорву денег такими способами, как Б. Б., но если бы Дезире этим не занималась, нашелся бы кто-то другой, и зла в мире от этого бы не убавилось. Зато у бедной-несчастной Дезире не было бы куска хлеба и крыши над головой. Кто бы еще взял ее на работу? Ведь у нее даже не было аттестата об окончании школы! Не говоря уже об опыте работы. Не могла же она написать в резюме, что служила личным секретарем у бандита!
К тому же она чувствовала, что нужна Б. Б. Он всюду брал ее с собой, ценил ее помощь, прислушивался к ее мнению. Он спас ей жизнь, и, помня об этом, она считала, что может себе позволить не обращать внимания на то, с каким удовольствием он кладет руку на плечо мальчишки или как вспыхивает его взгляд, стоит ему увидеть кого-нибудь из своих воспитанников в купальном костюме. Дезире понимала, что она — прикрытие, маска, за которой Б. Б. прячется от мира, и она была готова с этим мириться.
Вдруг события стали принимать опасный оборот. Как-то раз Б. Б. с Дезире возвращались из ресторана после деловой встречи с одним парнем, который занимался продажей энциклопедий в Джорджии. Б. Б. подумывал — как-то лениво — о расширении бизнеса. Дезире не верила, что все это всерьез: никогда в жизни Б. Б. не станет расширяться. Сейчас он зарабатывал ровно столько, сколько ему было нужно, а преодолевать препятствия — это было не по нему. Зачем рисковать, осваивать новую территорию, выбираться за границы штата?
Встреча прошла из рук вон плохо: парень из Джорджии очень не понравился Дезире. Вряд ли ему стоило доверять. И теперь она испытывала некоторое облегчение, и Б. Б., как ей показалось, тоже. Было даже похоже, что он не прочь это отпраздновать. Но когда они ехали вдоль пляжа, на глаза им попался мальчишка — и выражение лица у Б. Б. мгновенно изменилось.
Мальчишке было на вид лет одиннадцать — хорошенький, славный мальчонка, только почему-то шатался, как пьяный. Должно быть, он действительно впервые в жизни выпил. На лице у него светилась глупая и счастливая улыбка, и он напевал какую-то бравую песенку, время от времени аккомпанируя себе на ходу на воображаемой гитаре.
— Давай-ка остановимся, — попросил Б. Б. — Надо подвезти этого парня.
Дезире не хотела останавливаться, но выбора у нее не было: на светофоре зажегся красный свет.
— И куда ты хочешь его подвезти?
Б. Б. улыбнулся ей с таким видом, будто то, что надломилось в его душе, должно было надломиться и у нее.
— К нам домой.
Дезире уставилась прямо перед собой.
— Нет.
— Ах, нет?
— Нет. Я этого не допущу.
Б. Б. закусил губу.
— Чего именно ты не допустишь?
— Послушай, Б. Б., давай забудем об этом. Поехали домой.
— Если я сказал, что мы подвезем этого парня, значит, мы его подвезем. — Эту фразу он уже произнес повышенным тоном. — Ты не смеешь мне отказывать, и он тоже не посмеет. Никто не смеет мне отказывать. Останови машину и уговори мальчишку поехать с нами — либо завтра же выметайся из моего дома, и через неделю ты снова станешь шлюхой и будешь готова на все ради дозы крэнка.
— Ладно, — послушно сказала Дезире. — Ладно, хорошо.
Тут зажегся зеленый свет, и Дезире на всех парах промчалась мимо мальчишки.
На следующее утро, когда ее чемодан и спортивная сумка были уже упакованы, ее вдруг осыпали цветами и шоколадом и вручили ей конверт с круглой суммой. Б. Б., правда, не извинился, не признал, что хотел использовать ее в качестве сводни, но Дезире и сама видела, что он чувствует себя виноватым, а это было важно. Дезире знала, что никуда не уйдет, но, пока она распаковывала вещи, Афродита твердила ей о том, что это не более чем отсрочка. Дезире не стала спорить с ней, отпираться, не пыталась даже отмахнуться от нее, потому что понимала: сестра права. Скоро все изменится, и это факт.