— Мне нужно идти.
Мелфорд протянул ей руку. Казалось, Дезире удивилась, но руку пожала.
— Не хочешь сказать мне, на кого ты работаешь? — спросил он. — И почему ты следила за нами?
— Сейчас не могу.
Вид у нее был такой, будто она искренне об этом сожалеет.
— О'кей.
Мелфорд отпустил ее руку, и она уже было направилась к выходу, но разговор был еще не окончен.
— Знаешь что, — сказал он, — ты слишком умна, чтобы работать на них. Ты совсем из другого теста.
Женщина слегка покраснела:
— Я знаю.
— Цзе, — напомнил Мелфорд.
Она взглянула на свою руку и кивнула.
ГЛАВА 21
— Так кто же она такая?
— Не знаю. Но она работает на них, кем бы они ни были.
В ресторане я съел свой ло-мейн и выдул пять или шесть маленьких чашечек чаю. Появление Дезире привело меня в некоторое замешательство, но Мелфорд, казалось, был совершенно спокоен. Он невозмутимо поедал свои зеленоватые овощи в кляре, мастерски орудуя палочками и рассказывая мне про философа по имени Альтюссёр [Луи Альтюссёр (Louis Althusser, 1918–1990) — французский философ-марксист, член Французской коммунистической партии, профессор Высшей нормальной школы (Париж). Автор исследований по истории философии, теории познания, диалектике и историческому материализму] и какие-то идеологические государственные аппараты. Только когда мы вновь оказались в машине, я решился завести разговор об этой женщине:
— А тебя не беспокоит, что нас преследует какая-то странная дама в безумном прикиде?
— По-моему, в безумных прикидах есть свое очарование. Разве нет? Я, между прочим, заметил, как ты рассматривал ее лифчик. Ты, наверное, думал, не купить ли тебе подарок для Читры.
Меня поймали с поличным, и мне это не понравилось.
— Да, не могу не признать: пожалуй, в другом прикиде она напугала бы меня гораздо больше и не была бы такой… — На этих словах я запнулся.
— Сексуальной?
— Ну да, — осторожно согласился я. Я не знал, насколько можно доверять вкусу Мелфорда в том, что касается сексуальности женщин. — В конце концов, это не важно. За нами следят — вот что главное. Что будем делать?
— Ничего, — ответил Мелфорд. — Она больше не будет за нами следить. К тому же, честно говоря, сомневаюсь, что у нее были какие-то дурные намерения.
— Послушай, тут на каждом шагу валяются трупы, и я знаю, что некоторые из них — твоих рук дело. Но не кажется ли тебе слегка легкомысленным полагать, будто никто не замышляет против нас ничего дурного?
— Я не сказал, что никто. Я уверен, что кое-кто замышляет против нас огромное количество всякой дряни. Но не думаю, что этот кое-кто — Дезире. Это же по глазам видно: она собирается уйти от них. А нам с тобой она не только ничего не сделает — она даже не расскажет своим хозяевам про нашу беседу. Я это нутром чую.
— Ага, нутром чуешь. Отлично.
— А что делать? Пока мы не знаем, кто они такие, придется полагаться на интуицию.
А не рассказать ли ему все, что я знаю? Что во всем этом замешан Игрок? Но раз уж вчера ночью я ему ничего не сказал, выболтать все сейчас было бы странно. Мелфорд подумает, что я от него что-то скрываю и что, возможно, мне нельзя доверять. Я решил, что в случае необходимости нужно будет как-нибудь исподволь подвести его к этому открытию: например, внезапно обнаружить что-нибудь, что выведет его на Игрока. А пока что, оставив это в секрете, я чувствовал себя спокойнее, несмотря на то что утаивал важную информацию от парня, который, как мне было известно, время от времени разбирается со своими обидчиками посредством пистолета с глушителем.
— Ну ладно, а куда мы едем теперь? — спросил я.
— Если ты не забыл, у нас с тобой важное дело, — ответил Мелфорд. — Нам нужно выяснить, кто был третьим. Помнишь третье тело в фургоне?
— А как насчет денег? Они, похоже, ищут какую-то огромную сумму. Может, попробуем выяснить, о чем речь?
Мелфорд покачал головой:
— О деньгах забудь. Бесполезно. Давай лучше тело искать. Первым делом его надо будет осмотреть — мало ли что. Может быть, эти ребята такие идиоты, что даже не забрали документы. Я сам понимаю, что шансов мало, но попытаться стоит.
— Ну да, — сказал я. — Отличная идея. Надо как следует обыскать труп — вдруг найдется бумажник? Может быть, конечно, я чего-то не понимаю, но не надо ли нам сперва выяснить, куда они спрятали тело?
— Видишь ли, умник, так уж получилось, что у меня есть на этот счет одно подозрение, и очень даже правдоподобное. Ты заметил, как воняет в этом трейлерном парке? Знаешь, что это за вонь?
— Не знаю. Запах трейлеров, наверное.
— Это свиноферма, Лемюэл. Этот городишко под названием Медоубрук-Гроув — всего лишь трейлерный парк, который существует за счет поборов, взимаемых с проезжающих, которые якобы превышают скорость. Но кроме того, здесь есть еще небольшая свиноферма, а разведение свиней, как ты понимаешь, сопровождается выделением огромного количества отходов. И отходы эти должны куда-то деваться. Так вот, эта вонь, которая разносится по всему трейлерному парку, идет от отстойника, или «лагуны», как его здесь называют, — отвратительного месива из свиной мочи, свиного дерьма и гниющих свиных туш, отравляющего окружающую среду. Насколько я себе представляю, это единственное место в округе, где можно спрятать трупы. Вот туда-то мы и направляемся.
— И что, мы просто вот так спокойненько туда залезем и станем копаться в свином дерьме и всем будет наплевать? Это все-таки частная собственность.
— Не волнуйся, там никого не будет. Нет там никакого старого Мака [М а к — герой детской народной песенки «Жил на ферме старый Мак» («Old MacDonald Had a Farm»). Песня исполняется в традиционном стиле «цепочки», когда в каждом куплете прибавляется новый персонаж, например: «Жил на ферме старый Мак. И-ай-и-ай-о / И там же жил Макдональд-Дак. И-ай-и-ай-о / Кряк-кряк тут и кряк-кряк там… //И Корова там паслась… Муу-муу тут и муу-муу там… // Старый Пес Корову пас… Гав-гав тут и гав-гав там…» и т. д.]. Нет никакого «Хрю-хрю здесь и хрю-хрю там». Такие заведения практически не нуждаются в обслуживании. Достаточно, чтобы кто-нибудь приходил раз в день и кормил животных.
— А откуда ты знаешь, что там сейчас нет того парня, который их кормит?
Мелфорд пожал плечами:
— Потому что вчера я его убил.
У меня перехватило дыхание: для меня это было ударом.
— Ты что, поэтому убил Ублюдка? Потому, что он работал на свиноферме?
— Расслабься: в маразм я еще не впал. Дело вовсе не в этом: мне искренне жаль людей, которые работают в таких местах. Их эксплуатируют ничуть не меньше, чем животных. Они получают гроши и горбатятся на своих хозяев, которым плевать на их здоровье и безопасность. Эти люди — такие же жертвы. Здесь хозяева заслуживают смерти, а не рабочие. Не волнуйся: это было лишь случайное совпадение. — На секунду он задумался. — По крайней мере, почти.
Мелфорд свернул с трассы, объехал трейлерный парк, а затем резко свернул направо, на грунтовую дорогу, которую я бы скорее всего просто не заметил, даже если бы раз десять проехал мимо. Дорога шла сквозь плотную поросль тощих сосен, своенравно растущих тут и там, типичный для Флориды кустарник и россыпь белых валунов. По этой дороге мы проехали около мили, и по мере приближения к свиноферме плотный запах серы и аммиака становился все сильнее. В конце концов мне уже казалось, будто вонь стала материальна и осязаема, как будто какое-то злобное существо соорудило из нее ледоруб и принялось яростно раз за разом вонзать его в мои органы чувств. Наконец мы уперлись в забор. Мелфорд остановил машину, выпрыгнул из нее, достал из кармана ключ и отпер им висячий замок. Вернувшись в машину, он продолжал улыбаться.
— Где ты взял этот ключ? — спросил я.
— Места надо знать, — отвечал Мелфорд.
Проехав еще некоторое время по лесной дороге, мы в конце концов выбрались на поляну. Перед нами возникло огромное, шаткое на вид строение без окон, высотой примерно два этажа. Это сооружение, сваренное из листов алюминия, отчасти походило на склад, но его странное местоположение делало его отличной декорацией для ночного кошмара. Кроме того, оно чем-то напоминало тюрьму. Эта ассоциация заставила меня предположить, что, возможно, я начинаю понимать мысль Мелфорда.