— Я бы тебе очень не советовала.
— Не понимаю, почему все, кто работает в полиции округа, с таким неуважением относятся к своим коллегам из других подразделений?
— Нет, мы с большим уважением относимся к коллегам из других подразделений, — возразила она, — а вот лично тебя мы не уважаем. Немедленно выпусти парня из машины, иначе я вызову подмогу. А если я это сделаю — тебе не поздоровится.
— Мне уже не поздоровилось — в тот самый момент, как ты здесь объявилась, — проворчал Доу.
Он открыл дверь машины и выволок меня наружу. От этого мои руки снова пронзила нестерпимая боль.
— Не зли меня, парень, — прошептал он мне на ухо так тихо, что я едва почувствовал его горячее дыхание. — Даже не надейся, что тебе это с рук сойдет. Учти, я тебя насквозь вижу.
Женщина тем временем окинула меня ободряющим, почти сочувственным взглядом. Я никак не мог сообразить, что делать дальше: обстоятельства сложились так, что копы мне были больше не друзья, но лучше уж поставить на эту женщину, чем на Джима Доу, — по крайней мере, эта ставка казалась мне более перспективной. Говоря откровенно, в тот момент мне казалось, что я готов к любому обвинению, суду, к даче показаний против Мелфорда, лишь бы только вырваться из лап Джима Доу. Возможно, это было не слишком красиво с моей стороны, но что-то я не заметил, чтобы Мелфорд рвался мне на помощь, и вообще ничего этого со мной не случилось бы, если бы он не убил Ублюдка и Карен по каким-то причинам, которые не желал мне раскрывать.
— Ох, ни хрена себе! — воскликнула женщина-полицейский, поближе разглядев мой окровавленный нос.
— Это не моих рук дело, — ответил Доу.
Женщина сделала вид, будто не слышит.
— Как тебя звать, сынок? — спросила она, хотя самой ей на вид не стукнуло еще и тридцати лет.
— Лем Алтик.
Лгать не было смысла: ведь она могла проверить мои документы, и наверняка сделала бы это.
— Как тебя сюда занесло?
Я рассказал ей ту же самую сказку, что и Доу, — о том, как я искал, где бы укрыться от жары, бродил по окрестностям и не заметил предупреждения о том, что проход запрещен. В женщине мой рассказ вызвал явное сочувствие — возможно, потому, что я был весь в крови.
— Ты оказывал ему сопротивление? — спросила она, кивнув в сторону Доу.
— Нет, мэм, я ему сразу же все объяснил, как и вам сейчас.
— Повернись-ка спиной! — приказала она.
Я подчинился.
— Вот дьявол, — прошептала женщина. — Сними с него наручники, немедленно!
— Я имею полное право надеть на нарушителя наручники.
— Доу, я считаю до трех. Если ты не снимешь с него наручники, то нарушителем здесь окажешься ты.
Доу заворчал, но достал из кармана ключи и снял наручники, не забыв как следует дернуть за них, нащупывая замочную скважину. Запястья пронзила боль. Она была настолько сильной, что на глазах у меня выступили слезы, и я зажмурился, стараясь удержать их: я не хотел, чтобы эти двое заметили, что я плачу. Я продолжал держать руки за спиной, не желая смотреть на них, пока боль не утихнет.
— Что за сволочизм, Доу! Нельзя же затягивать их так туго. Эй! Ты что, его еще и головой о машину ударил, когда запихивал внутрь?
Вопрос был явно риторический, но я ответил за начальника полиции:
— Да, мэм, ударил. А еще он дал мне кулаком в живот.
— Этот засранец врет, — заявил Доу.
— Что-то непохоже, чтобы он врал, Джим. Боюсь, мне придется выдвинуть против тебя обвинение.
Но при этих словах она не двинулась с места, не подошла и не надела на него наручники. Вместо этого она лишь стояла и смотрела на него с улыбкой: ей было интересно, как он отреагирует.
— Это все потому, что я тебя не трахнул? — спросил он. — Все дело в этом, да? Видишь ли, просто мне не нравятся женщины без сисек.
— Если ты не приведешь какую-нибудь вескую причину, которая позволит мне увидеть твое поведение в лучшем свете, мне придется отвезти тебя в участок.
Я и сам не знал, что собираюсь это сказать, пока фраза не сорвалась с моих губ:
— Я не буду выдвигать обвинений против него.
Женщина обернулась ко мне так быстро, что я удивился, как шляпа не слетела с ее головы:
— Какого дьявола?
Я пожал плечами:
— Не хочу никаких неприятностей. Я живу далеко и не смогу присутствовать на суде и прочих процедурах. К тому же, похоже, я действительно нарушил границы частного владения. Хотя этот человек, конечно, немного переборщил. В общем, я бы предпочел обо всем этом забыть.
Доу усмехнулся мне так, словно мы были сообщники, — возможно, хотел показать, что я этим поступком от него не откупился и лишь обрекаю себя на худшие неприятности.
Тем не менее я поступил правильно. Лучше это дело замять. Если втянуть в историю полицейских, суды, а может быть, еще и журналистов, то в конце концов я сам могу оказаться за решеткой. Оставалась только надеяться на то, что все может обойтись.
— Ты уверен? — переспросила женщина.
Я кивнул.
Она обернулась к Доу:
— Что ж, тебе повезло. Так что вали отсюда, и поскорее.
— Мне валить отсюда? — переспросил он и картинно почесал затылок. — Дай-ка подумать… а зачем? Какого хрена, в конце концов? Это мои владения. Почему бы тебе не убраться?
— Слушай, сделай нам всем одолжение — гуляй, а? И я тебя предупреждаю, Джим: если с этим парнем хоть что-нибудь случится, если хоть волосок с его головы упадет — тебе не поздоровится. Ты понял? Так что веди себя поосторожней.
— Никогда не видал бабы с такими крошечными сиськами, — ответил он и сел в машину.
Мотор сердито зарычал, и машина рванула с места на скорости миль пятьдесят в час.
Дама из полиции округа посмотрела ему вслед.
— Не грех было бы дать ему предупреждение за превышение скорости, — заметила она. — Интересно, как бы ему это понравилось? — Потом она снова повернулась ко мне: — Так как ты все-таки здесь оказался?
— Я же вам рассказал, — ответил я. — Я просто гулял. Я тут подумываю, не бросить ли мне торговлю, как только вернусь домой, — так что сегодня у меня уже не было сил работать. Поэтому я просто бродил по окрестностям и забрел сюда.
— Да брось! Тут должно быть что-то еще. Ты, наверное, тут травку курил или еще что? Мне наплевать, я ничего тебе не сделаю. Просто скажи.
— Да нет, вовсе нет. Я действительно просто гулял.
Она покачала головой:
— Ну ладно. Давай я тебя подвезу.
Минуту я колебался: Мелфорд был где-то поблизости. С другой стороны, что он сделал для меня, кроме того что откровенно подставил и бросил на произвол судьбы? Возможно, он ничего не видел и не знал, что здесь происходит, — но это значит, что он не тот человек, на которого можно полностью положиться. Я рассудил, что в любом случае имею полное право умыть руки.
Мне хотелось поскорее уехать со свинофермы, поэтому я попросил женщину-полицейского подбросить меня до мотеля. Залезая в ее машину, я думал о том, что сейчас мне меньше всего на свете хочется оказаться в полицейской машине — хоть на переднем, хоть на заднем сиденье. Но когда мы проезжали по дороге, я заметил машину Джима Доу, спрятанную за деревьями, и понял, насколько правильно сделал, приняв предложение подвезти меня. Женщина-полицейский — офицер Томс, как было указано на ее значке, — решила, что ей лучше действовать деликатно. Она дала мне носовой платок, и хотя кровь из носа у меня уже не шла, я хорошенько вытер его, потому что не хотел показаться невежливым. Женщина ни разу не обернулась в мою сторону, и, так как глаза ее были скрыты за зеркальными солнечными очками, трудно было сказать, смотрит ли она на меня.
— У тебя, кажется, серьезные проблемы? — спросила она.
— Нет, уже нет.
— А вот и да.
— Почему вы так думаете? — Я постарался, чтобы мой голос звучал невозмутимо.
— Потому что ты подвергся жестокому обращению со стороны блюстителя порядка, а потом заявил, что хочешь об этом просто забыть. По своему опыту, могу тебе сказать, что только те, кто не в ладах с законом, готовы смотреть сквозь пальцы на то, как полицейский превышает свои полномочия.
Я пожал плечами, а затем ложь полилась рекой. Я никогда не был борцом за правду, но и отъявленным лгуном тоже не был, однако чувствовал, что с каждым разом ложь дается мне все легче.