— Там, дальше по шоссе, есть «Айхоп». Если хотите, идемте со мной — я угощу вас мороженым.
— Правда? — обрадовался младший. — А каким?
— Нам нельзя уходить, — возразил старший, обращаясь скорее к брату, нежели к Б. Б. — Папа велел нам ждать его здесь. И он нам вообще не разрешает разговаривать с незнакомыми людьми.
Ну вот, пожалуйста: всегда одна и та же фраза, слово в слово.
— Я уверен, ваш папа просто хотел сказать, чтобы вы не разговаривали с плохими людьми. Вряд ли он запретил бы вам разговаривать с хорошим человеком, который хочет угостить вас мороженым. Ну ладно, меня зовут Уильям, но все называют меня Б. Б., и на работе я каждый день общаюсь с молодыми людьми вроде вас. Я — воспитатель.
Дети молчали.
— Кстати говоря, я тоже остановился в этом мотеле, — продолжал он. — Я живу в сто двадцать первом номере. А как вас зовут?
— Я Пит, а он Карл, — ответил младший.
— Значит, Пит и Карл. Ну вот, теперь мы с вами знакомы, как вы полагаете?
— Я хочу клубничное мороженое, — почти пропел младший — слишком уж громко, на вкус Б. Б. Ему вовсе не хотелось, чтобы какие-нибудь взрослые идиоты вмешались в то, в чем не понимают ни шиша. — Шоколадное я не люблю.
— Перестань, — сказал старший и покачал головой. — Вечером папа вернется, и мы спросим у него разрешения.
— Вечером? — спросил Б. Б., стараясь, чтобы вопрос этот прозвучал недоверчиво. Осторожность, может быть, штука и неплохая, но ведь неизвестно, когда им в следующий раз представится возможность поговорить с человеком, который захочет им помочь, позволит почувствовать, что они особенные, что они ему дороги, что сами здесь и сейчас решают свою судьбу и ход всей своей дальнейшей жизни. — Вы собираетесь ждать здесь до вечера? Лично я отправляюсь за мороженым прямо сейчас. Мне жарко, и я хочу мороженого. Но если вам нужно сбегать наверх переодеться — я, так и быть, подожду вас пару минут. Сколько времени вам нужно?
— Пять минут! — с готовностью ответил младший.
— Ух ты как быстро! — улыбнулся Б. Б. — Думаете, Трансомаха успел бы так быстро?
— Что вы, он успел бы еще быстрее! — воскликнул младший.
Б. Б. едва справился с собственной улыбкой, не позволив ей принять торжествующее выражение. Отлично, все на мази.
— Я думаю, нам все-таки не стоит уходить, — снова сказал старший.
Б. Б. печально покачал головой:
— Ну ладно. Если твой брат захочет пойти один, я его и одного возьму. Но ты точно хочешь остаться здесь?
По лицу ребенка пробежала тень сомнения. Его ноги беспокойно барахтались в воде. Он закусил губу.
— Мы оба останемся здесь?
Это прозвучало как вопрос, а не как заявление.
— Если ты не хочешь идти, это вовсе не значит, что твой брат тоже должен остаться без мороженого. По-моему, нехорошо запрещать кому-то что-то делать только потому, что ты сам этого не хочешь. Между прочим, Карл, это называется эгоизм.
— Вот именно, — добавил его брат.
— Ну не знаю, — сказал старший, и это было еще не «да», но уже, по крайней мере, не категорический отказ.
Б. Б. чувствовал кожей, что инициатива переходит в его руки. Он ощутил какой-то внутренний толчок и знал, что самое главное теперь — подчиниться ему и плыть по течению, ни в чем не сомневаясь и ни о чем не задумываясь; если же он станет осторожничать, взвешивая каждое слово, слишком стараться, то обязательно ляпнет что-нибудь лишнее и провалит всю затею.
— Что тут у вас происходит? — спросила тучная пляжница.
Она стояла прямо за спиной Б. Б., упершись руками в свои гигантские бедра и подняв очки на лоб. Ее гладкая, шоколадного цвета кожа, натертая маслом для загара, сияла на солнце. Бросив на женщину взгляд поверх солнечных очков, Б. Б. восхитился необычайной красотой ее глаз. Б. Б. вовсе не был поклонником жирных коров, и все же не поддаться очарованию этих глаз было невозможно: они были необыкновенного зеленого цвета — цвета весеннего луга, изумруда, чешуи тропических рыб.
— Господи! — воскликнул Б. Б. — Никогда в жизни не видел таких восхитительных зеленых глаз!
— Скажи мне лучше кое-что, чего я не знаю. Что происходит тут между тобой и этими детьми?
— Я попросил их играть потише, — ответил Б. Б. — Так что они не будут больше вас беспокоить.
— А мороженое? — забеспокоился младший из мальчиков. — Вы обещали мороженое!
Взглянув на женщину, Б. Б. покраснел:
— Я подумал, что если удастся подкупить их мороженым, то они оставят вас наконец в покое.
— Ах, как мило! — ответила женщина. — Только катился бы ты на все четыре стороны, пока я копов не позвала.
Б. Б. снял солнечные очки и посмотрел женщине прямо в глаза.
— Милая дама, — сказал он, — я и есть коп.
Он уже делал так раньше, и эта уловка всегда срабатывала гораздо лучше, чем рассказы о том, что он — организатор Благотворительного фонда помощи юношам. К сожалению, женщина на это не повелась.
— Тогда покажи удостоверение.
— Но я же не на посту. Оно у меня не с собой.
— Отлично, — ответила женщина. — Тогда советую тебе пойти за ним прямо сейчас, чтобы к моменту, когда приедут твои коллеги, оно было у тебя с собой.
— Ну ладно, — сказал Б. Б., — сейчас вернусь. Ребята, увидимся через пару минут.
И Б. Б. беззаботно направился к себе в номер, поскольку ему ничего не оставалось, кроме как затаиться и выждать, пока этой корове не надоест жариться на солнце.
ГЛАВА 26
Мелфорд вел машину в полном молчании, так что я почти забыл о его присутствии. Я был занят совсем другим: пытался убедить себя, что мое столкновение с Бобби не приведет ни к какой катастрофе. Только когда мы въехали на территорию Медоубрук-Гроув, я очнулся наконец от своих раздумий.
Я с удивлением окинул взглядом окружающие нас трейлеры, нестриженые газоны и пустые парковочные места.
— Ты что, охренел? О чем ты вообще думаешь? Нам нужно держаться как можно дальше от этого места, а ты снова и снова приезжаешь сюда.
— Быть может, твои непротивленческие настроения и имеют под собой разумные основания, но, боюсь, нам все-таки придется выяснить, что здесь происходит. А для этого нам нужно узнать, что это была за женщина, чей труп мы с тобой видели в фургоне. И, насколько я себе представляю, единственный способ достать информацию, имеющийся в нашем распоряжении, — это порасспрашивать соседей. Так что давай-ка вспомни о том, что ты продавец. Только вместо того чтобы торговать дурацкими энциклопедиями, ты будешь спрашивать у людей, что они знают про Ублюдка и Карен и что за женщина могла навещать эту парочку прошлой ночью.
— Ага, понятно. Может, мне еще спросить, не видели ли они, как парень, точь-в-точь похожий на меня, улепетывает с места преступления?
— Лемюэл, не напрягайся. Никто тебя не видел.
— Но если это так легко, почему бы тебе этим не заняться?
Мелфорд покачал головой:
— Мне? Да ты что! Я слишком выделяюсь. Возьми хотя бы мою безумную прическу. А ты уже ходил по окрестным кварталам. И к тому же ты торговец и здесь — твой участок.
Трудно передать словами, насколько сильно все мое существо противилось осуществлению этой затеи.
— А что, если тот самый коп будет проезжать мимо и узнает меня? Ему я тоже буду объяснять, что это мой участок, пока он будет бить меня в живот?
— Послушай, ничего не случится. Я буду на стреме. А если вдруг что-то пойдет не так, схвачу тебя под мышку и мы вместе смоемся. Поверь мне, это совершенно безопасно.
И тогда я выдвинул самый веский аргумент — по крайней мере, с моей точки зрения:
— Но я не хочу этого делать.