— Договорились, не волнуйтесь. Но, может быть, скажете все-таки, над чем он сейчас работает?
— Ну ладно. Почему бы не сказать? У него два сюжета: об одном я рассказать не могу, его нам подарил другой журналист, который сам не захотел этим заниматься, — одна женщина с местного телевидения. Ее амплуа — это открытия супермаркетов и визиты важных особ, вот она и передала сюжет ему. Какая-то забавная история, которая приключилась в трейлерном парке неподалеку от Джексонвилла. Но этот сюжет возник уже после того, как Кин уехал в Джексонвилл. Все, больше ничего не скажу.
— А второй сюжет?
— Представьте себе, — сказала она таким тоном, будто мы были закадычные приятели, — домашние животные. У вас там неподалеку начались массовые пропажи собак и кошек, и он отправился выяснять, что происходит. Подумать только: домашние животные! Настоящее серьезное журналистское расследование. Он уже три недели работает над этим сюжетом и до сих пор не прислал ни одного абзаца. По-моему, он напрашивается на увольнение. Не понимаю этого парня.
Зато я его понял. Я понял его очень легко, потому что это и было то самое недостающее звено: картина начала проясняться. Не до конца, конечно, но все-таки это был несомненный прогресс.
Я больше не хотел терять ни секунды. Я сбежал вниз по лестнице и кинулся к Читре, которая по-прежнему стояла возле бассейна и болтала с друзьями. Она вся так и светилась счастьем, как будто никакого инцидента с Ронни Нилом не было и в помине. Мне это не понравилось: уж лучше бы она боялась.
Я взял Читру за руку, сказал:
— Идем, — и потащил ее за собой. — Нам нужно спешить.
Мы подошли к стойке регистрации.
— Нам нужен номер, — сказал я Самину, который был явно обеспокоен тем, что я по-прежнему не отхожу от Читры.
— Да, сейчас, — пробормотал он.
— Самин, мне нужно, чтобы этот номер был на другом конце здания — в том крыле, которое выходит на парковку. Как можно дальше от ребят из «Пути к просвещению».
Я достал кошелек, извлек оттуда три двадцатидолларовые купюры и положил их на стойку. Это была половина всех моих наличных денег, и я очень надеялся, что не пожалею о том, что остался без них.
— Но это секрет, понимаете, сэр? У нас в группе есть один человек, который сегодня вечером пытался напасть на эту юную леди, поэтому я хочу ее спрятать от него.
Выражение лица Самина тут же изменилось. Он пододвинул деньги обратно ко мне и мягко сказал:
— Не нужно давать мне взятку, чтобы я помог вам в хорошем деле. Ты очень славный мальчик. Ты молодец, что помогаешь ей.
Я так и вспыхнул, поскольку сам не чувствовал себя таким уж славным мальчиком.
— Спасибо.
Я схватил ключ, и мы с Читой, держась за руки, чуть ли не бегом бросились в дальнее крыло мотеля. Я зашел в номер и втянул за собой Читру, а затем тихонько прикрыл за собой дверь, словно боясь кого-то потревожить.
— Тут какая-то интрига, — сказала Читра.
Она включила свет и стала озираться по сторонам, словно эта комната чем-то отличалась от той, где она провела прошлую ночь и где, как я внезапно понял, остались все ее вещи.
Я снова взял ее за руку и стремительно поцеловал в губы.
— Послушай, Читра. Тут столько всего происходит, что у меня просто нет времени тебе объяснять. Я сейчас должен уйти, и это немного опасно. Пожалуйста, запрись и не открывай никому, кроме меня. И если ко времени утреннего собрания я не вернусь — пожалуйста, не дожидайся, пока за тобой придут. Вызывай такси и уезжай. Отправляйся на автобусную станцию, а оттуда прямиком домой.
— Да в чем же дело? Не может же быть, чтобы Ронни Нил был так опасен!
Я покачал головой:
— Ронни Нил здесь ни при чем. По крайней мере, в том смысле, о котором ты думаешь. По-моему, весь «Путь к просвещению» — только прикрытие для чего-то другого. Пока я не знаю точно, для чего, но это явно связано с наркотиками. И в эту игру вовлечены очень влиятельные люди. Уже есть пострадавшие. Никому из книготорговцев нельзя доверять, особенно Игроку. Может быть, Бобби относительно чист, но я в этом не уверен.
— Ты это все серьезно?
Я кивнул:
— К сожалению, да.
— Можно я пойду с тобой? — попросила она.
Я усмехнулся — бессмысленное сотрясение воздуха.
— Послушай, Читра, ведь мы не в кино. Я и сам не очень понимаю, что делаю. И я не хочу таскать тебя с собой, чтобы ты наблюдала, как я пытаюсь во всем разобраться. Я хочу, чтобы ты была в безопасности, — поверь, это лучший способ помочь мне.
Читра кивнула:
— Хорошо.
— Повторяю, пожалуйста, не надо дожидаться, пока они придут за тобой. Если завтра к девяти я не вернусь — вызывай такси и уезжай.
— Ладно.
— И оставь мне свой домашний телефон, — попросил я. — Если буду жив, обязательно позвоню.
ГЛАВА 31
Итак, журналист ушел в полной уверенности, что вся история яйца выеденного не стоит. Сперва он упирался, но пара сотен долларов его окончательно убедила. Игрок знал этих ребят как облупленных. Они корчат из себя благородных и сильных, а на самом деле ничем не лучше всех остальных.
И вот в номере остались только он и Б. Б. Игрок плеснул в пластиковый стакан немного водки «Сигрем» и вытянул из ведра со льдом пакет апельсинового соку. Маленькие ледяные диски рассыпались по коричневому ковру, и Игрок, перемешивая сок с водкой, лениво пнул их ногой под комод.
— Будешь? — спросил он Б. Б., зная, что тот наверняка откажется. Б. Б. никогда не пил ничего, кроме своего навороченного дерьмового вина, а уж до «отвертки» никогда бы не опустился.
И действительно, Б. Б. покачал головой:
— Не-а.
— Нам нужно кое-что обсудить, — сказал Игрок. — Несколько важных вопросов, я бы сказал, стратегического значения. Такие вещи лучше обсуждать с выпивкой. Давай, может, закажем тебе вина — посидим и спокойно все обмозгуем?
— Нет, спасибо, не надо.
Господи, да что же с этим парнем творится? На них только что свалилась очередная бомба, а он сидит себе как полудурок, и даже в ус не дует. В «отвертке» оказалось слишком много водки, но Игрок все равно осушил стакан до дна. Какого дьявола! Он присел на край кровати и взглянул на Б. Б.:
— Ну ладно, давай все-таки поговорим. Что ты думаешь об этом мальчишке?
— О мальчишке? — переспросил Б. Б. — О каком? Который постарше?
Черт возьми! Он все еще думает об этих мальчишках, что бегают по двору. Его маленькая империя рушится на глазах, а он все думает, как бы подклеиться к этим детишкам.
— Я про Алтика. — Игрок постарался сдержать свое нетерпение. — Ты думаешь, он чист?
— Думаю, да.
— А что о нем сказала Дезире?
— Она не заметила ничего странного, — ответил Б. Б. и снова повернулся к окну, несмотря на то что тяжелые шторы были опущены и сквозь них ничего не было видно. — Она сказала, что он вроде бы чист.
У Игрока было четкое ощущение, что Б. Б. даже не говорил об этом с Дезире. Но это было и не важно: Алтик в этом деле был, похоже, всего лишь подсадной уткой. Просто эта тупая задница оказалась не в том месте и не в то время. Но это еще не значило, что все проблемы решены. По крайней мере, Игрок представлял себе картину следующим образом: Доу коррумпирован до невозможности; по округе рыщет журналист; босс только о том и думает, как бы совратить мальчишку; в канаве со свиным дерьмом плавают три трупа; и вдобавок ко всему Скотт, один из его собственных ребят, заложил всех журналисту. Скотт еще за это поплатится.
Но зачем парень это сделал? Ведь Игрок всегда заботился и о нем, и о Ронни Ниле. То, что они хотят продавать побольше книг и получать побольше денег, вполне понятно; но зачем же рассказывать все журналисту? Скотт явно хотел отомстить за что-то Алтику — идиотский поступок, тут уж ничего не попишешь; но, возможно, Игрок сам виноват: может быть, следовало давать этим ребятам побольше поручений, чтобы у них не оставалось времени на ерунду. Стоило бы поручить им что-нибудь более ответственное, чтобы дать им мотивацию, подкормить их амбиции, тогда агрессия Скотта нашла бы более достойный выход.