Без сомнения, между экономикой и её духовной надстройкой — моралью, религией, правом, искусством и т. д., существует взаимодействие, — мы не говорим здесь о духовном влиянии изобретений; оно относится к технике, в которой дух, конечно, играет тоже свою роль рядом с орудием; техника есть сознательное изобретение и применение орудий мыслящим человеком.
Подобно другим идеологическим факторам и мораль в состоянии содействовать экономическому и общественному развитию. Именно в этом-то и заключается её общественное значение. Так как определённые общественные максимы возникают из определённых общественных потребностей, то они должны тем более облегчать общественное сотрудничество, чем лучше они приспособлены к своеобразию создающего их общества.
Мораль влияет, следовательно, в свою очередь, благоприятно на общественную жизнь. Но это имеет место только до тех пор, пока она зависит от неё, пока она соответствует общественным потребностям, породившим её.
Как только мораль получает по отношению к обществу самостоятельное существование, как скоро она уже не определяется им более, её обратное влияние получает совсем иной характер. Поскольку она продолжает развиваться далее, её развитие становится чисто формальным, чисто логическим. Раз только она устранилась от влияний изменяющегося внешнего мира, она не может уже более создать новых воззрений, она в состоянии только систематизировать уже полученные, освобождая их от противоречия.
Уничтожение противоречий, достижение общего воззрения, решение всех проблем, возникающих благодаря противоречиям — вот действие мыслящего духа. Но этим он может только укрепить существующую идеологическую надстройку и не в силах возвыситься над самим собою. Только появление новых противоречий, новых проблем может дать место действительному дальнейшему развитию. Человеческий же дух не создаёт из себя самого противоречий и проблем; они в нём порождаются только благодаря воздействиям внешнего мира.
Как скоро моральные предписания получают самостоятельное существование, они перестают быть элементом общественного прогресса. Они костенеют, становятся консервативным элементом, препятствием прогресса. Таким образом, в человеческом обществе мораль из необходимого крепкого звена общей связи может превратиться в оружие нестерпимого стеснения общественной жизни, чего не может быть в обществах животных. Это тоже взаимодействие, — но ни коим образом не в духе наших антиматериалистических этиков.
Противоречия между определёнными моральными установлениями и определёнными общественными потребностями могут достигать известной силы уже в примитивном обществе; но они становятся глубже благодаря появлению классовых противоречий. Если в неклассовом обществе существование определённых моральных установлений поддерживается только привычкой, если для их преодоления нужно победить только силу привычки, то, с возникновением классов, охранение определённых моральных установлений становится также и делом интереса, зачастую очень могущественного интереса. Теперь на сцену выступают также средства насилия, физического принуждения для укрощения эксплуатируемых классов; эти принудительные средства становятся в то же время и на службу «морали», чтобы заставлять выполнять те нравственные нормы, которые в интересах господствующих классов. Неклассовое общество может не принимать в расчёт подобных принудительных средств. Конечно, и в нём социальные инстинкты не всегда оказываются достаточными для того, чтобы заставлять всякого индивидуума следовать моральным предписаниям; сила социальных инстинктов у разных индивидуумов чрезвычайно различна, как и сила инстинктов самосохранения и размножения. Не всегда они удерживают господство в своих руках; но как средства принуждения, наказания, устрашения других, в таких случаях для неклассового общества достаточно бывает общего мнения, мнения общества. Оно не создаёт в нас нравственного закона, чувства должного. Совесть живёт в нас и тогда, когда никто не наблюдает за нами и сила общего мнения остаётся совершенно напрасной: при некоторых обстоятельствах и в обществе, преисполненном классовых противоречий и друг другу противоречащих нравственных норм, нас можно заставить пойти наперекор общему мнению большинства.