Все эти вопросы сами по себе интересны, но на них сложнее дать определенные ответы, чем порой полагали прежние поколения новозаветников.
Читатель легко увидит, что я стою на плечах других исследователей. Мое прочтение канонических документов использует результаты научных работ по источникам, развитию и социальному контексту этих документов. Все это относится к тому, что я называю дескриптивной задачей. Серьезному исследователю текстов без внимания к таким факторам просто не обойтись; в книгу нельзя не включить результаты исторической критики. Однако моя основная задача состоит в другом: рассмотреть богословскую проблему того, как следует формировать этические нормы и обычаи современной Церкви на основе Нового Завета. Вопросы об историческом контексте Нового Завета здесь отходят на второй план. Мой ответ критикам звучит так: я не игнорирую историческую проблематику, а включаю ее в более глобальный проект интерпретации. Детально же анализировать исторические вопросы в рамках настоящей книги невозможно. Читатели, которые хотят ознакомиться с более подробным исследованием конкретных исторических проблем, могут обратиться к литературе, указанной в сносках.
Следующее возможное возражение: почему я не рассматриваю Ветхий Завет? Если Церковь считает Ветхий Завет священным Писанием, разве не естественно при обсуждении библейских этических норм рассмотреть весь канон? Нет ли у меня какого-то маркионитского предубеждения против Ветхого Завета? На это я должен ответить: читатель легко убедится, что я считаю Новый Завет постижимым только как герменевтическое усвоение Писаний Израиля[28]. Поэтому, хотя отдельно рассматривать ветхозаветные тексты здесь нет возможности (для этого надо писать отдельную книгу, гораздо большую, чем эта), в своей интерпретации Нового Завета я попытаюсь показать: убеждения его авторов сформированы свидетельством Ветхого Завета. (Подробнее см. в разделе 13.4.)
И последнее возможное возражение против моей методологии: почему я приписываю такой исключительный авторитет новозаветному собранию документов без обстоятельной аргументации? Что ж, я исхожу из того, что канонические тексты - norma normans для церковной жизни, а прочие источники нравственного наставления (церковное предание, философские размышления, научное исследование, современные притязания на религиозный опыт) - norma normata. Поэтому нормативная христианская этика - предприятие глубоко герменевтическое: оно должно начинаться и заканчиваться толкованием и применением Писания для жизни верующей общины. Конечно, не все со мною согласятся[29], но такова классическая вероисповедная позиция кафолического христианства (особенно в традициях Реформации). Поэтому в этой книге я не буду заниматься формальным апологетическим обоснованием авторитета Писания. Читателям, которые спрашивают, с какой стати мы наделяем Библию таким нормативным статусом, придется обращаться к другим книгам. Здесь я исхожу не только из неизбежности ограничений вследствие объема и многогранности темы, но и из богословской интуиции: самый сильный аргумент в пользу истинности Писания - община людей, воплощающих любовь и силу Божью, которые они узнали через Новый Завет. Без свидетельства таких общин формальные аргументы в пользу авторитета Писания не убедительны. Соответственно, книга написана преимущественно для читателей, которые находятся в общине, верящей в нормативность Нового Завета. В такой общине эти подлинно важные и актуальные вопросы влияют на устроение церковной жизни по Новому Завету. Таким читателям эта книга покажет, как Церковь может последовать своему призванию - жить по Писанию.
Часть первая: Дескриптивная задача: представления о нравственной жизни в Новом Завете
Первая задача новозаветной этики - описать содержание индивидуальных текстов новозаветного канона. Однако как это сделать? Систематический экзегетический анализ этических учений Нового Завета может занять несколько томов[1]. Поскольку эта книга пытается выйти за пределы простого описания и осуществить синтетическую, герменевтическую и прагматическую задачи, нам придется ограничиться резюме этических представлений основных новозаветных свидетелей. Соответственно, мы будем брать по очереди каждую группу текстов (например, послания Павла, Иоаннов корпус) и спрашивать: какая нравственная логика диктует суждения автора о жизни перед Богом? Какие основные символы, темы и заботы находят выражение в тексте? Какие мы находим исходные предпосылки и убеждения относительно характера христианской жизни? Иными словами, мы сделаем набросок нравственной позиции, заключенной в каждом из этих текстов.
[29]
Многие авторы (в том числе некоторые богословы, считающие себя христианами) рассматривают Библию как один из источников угнетения и нравственной слепоты (особенно в сексуальных вопросах). Они прежде всего озабочены тем, как создать противовес нравственному учению Нового Завета. (Обзор некоторых современных работ, написанных с этой точки зрения, см. в Barton 1994.) Такое откровенное отрицание «христианскими» мыслителями авторитета Библии - сравнительно недавний исторический феномен, и он вряд ли долгое время будет оставаться влиятельным.
[1]
Есть ряд книг, каждая из которых посвящена анализу этики какого-то одного из новозаветных свидетелей. Например, Виа написал работу о Евангелии от Марка (Via 1 98 5), а Ферниш и Сэмпли написали о Павле (Furnish 1968; Sampley 1991). Кроме того, многие комментарии и монографии посвящены отдельным отрывкам новозаветных текстов (например, Нагорной проповеди).