Не могли не тревожить его и аналогичные тенденции в самом анархизме, особенно в его индивидуалистическом направлении, в котором происходил своеобразный симбиоз реанимированных идей М. Штирнера об абсолютной, ничем не ограниченной свободе индивида и Ф. Ницше о сверхчеловеке, свободном от каких-либо моральных норм.
Марксистская концепция борьбы классов также не вызывала сочувствия у П. А. Кропоткина. Он полагал, что и она является своеобразной интерпретацией дарвиновской концепции борьбы за существование.
Словом, существовал целый комплекс причин, побудивших его заняться проблемами этики, и главная из них — необходимость ответить на вопрос: куда ведет человечество нравственное чувство — к вырождению человеческого рода и господству слабых или к позитивным, желательным последствиям?
Впервые идея пересмотра понятия борьбы за существование возникла у П. А. Кропоткина во время его пребывания во французской тюрьме Клэрво, а теоретической отправной точкой стало знакомство с лекцией русского зоолога К. Ф. Кесслера, которую тот прочел на съезде русских естествоиспытателей в 1880 году. В ней К. Ф. Кесслер отмечал, что «взаимная помощь — такой же естественный закон, как и взаимная борьба: но для прогрессивного развития вида первая несравненно важнее второй»[11].
Вплотную этой темой П. А. Кропоткин занялся уже после своего освобождения из тюрьмы в 1886 году. Им была написана целая серия работ, которые впоследствии составили книгу «Взаимопомощь как фактор эволюции». В ней П. А. Кропоткин развивал и обосновывал фундаментальную для своей социологии и этики категорию взаимопомощи. Подтверждение своим идеям он нашел и у самого Ч. Дарвина в работе «Происхождение человека».
Взаимопомощь как инстинкт общительности возникла, по мнению П. А. Кропоткина, естественным путем из опыта жизни общественных животных и человека. Этот инстинкт не отменяет закона борьбы за существование, но позволяет понять ее в более широком и глубоком смысле; не отрицая межвидовой борьбы, он помогает животным внутри вида, используя взаимную поддержку в борьбе с неблагоприятными обстоятельствами жизни и внешними врагами, достигать более ощутимых результатов в развитии вида. Одновременно, считал П. А. Кропоткин, взаимопомощь содействовала смягчению внутривидовой борьбы, выработке привычек, нравов, обычаев и традиций, которые — особенно человеку — позволяли создавать различные формы общежития, соответствующие месту, роду занятий и историческому времени. К таким прогрессивным формам эволюции человеческого общежития он относил род, общину, средневековые цехи, гильдии и вольные города, а в более позднее время — различные страховые, научные, культурные сообщества, кооперацию и, естественно, будущее общество — коммуну.
Принцип общительности или, как он его называл, «закон взаимопомощи», выработанный в ходе эволюции природы, стал основой появления таких зачатков нравственности, как чувства долга, сострадания, уважения к соплеменнику и даже самопожертвования. Поэтому природа, считал П. А. Кропоткин, может быть названа первым учителем этики, источником нравственного начала в человеке. «Общественный инстинкт, прирожденный человеку, как и всем общественным животным, — вот источник всех этических понятий и всего последующего развития нравственности»[12]. Взаимопомощь выступает, таким образом, первым, исходным, и в то же время природным принципом нравственности. Его развитие и усложнение в процессе эволюции человеческого общества, по мнению П. А. Кропоткина, связано с постепенной выработкой второго основного понятия этики — справедливости, которая одновременно выступает как требование равноправия и равноценности всех членов данного общества.
Как отмечалось, П. А. Кропоткин высоко оценивал разработку этой идеи П. Ж. Прудоном. Но и в данном случае его как естествоиспытателя не устраивало то, что Прудон считал справедливость высшей идеей, задающей порядок миру наподобие мира идей Платона. Он стремился и понятие справедливости найти в истории эволюции человеческого общества. Из собственных наблюдений в Сибири, из многочисленных работ антропологов, социологов, историков, психологов, свидетельств миссионеров он по крупицам добывал эмпирический материал, на основе которого делал вывод: понятие справедливости зарождалось в практике общежития людей на весьма ранней ступени их развития. Принцип «не делай другому того, чего не хочешь, чтобы делали тебе» — лишь словесное выражение тех обычаев и традиций, которые складывались еще в практике взаимоотношений первобытных людей. Он даже высказал предположение, что, возможно, справедливость вытекает из своеобразия физиологических свойств нашего мышления. Впрочем, считая этот вопрос спорным, он подчеркивал важность того, что справедливость составляет основное понятие этики, поскольку не может быть нравственности «без равного отношения ко всем, т. е. без справедливости»[13].