Но к счастью для свободы, экономическая наука доказала, что современная промышленная экономика не может бесконечно существовать в таких драконовских условиях. Современная промышленная экономика требует разветвленной сети рыночных обменов и разделения труда, сети, которая может нормально работать только в условиях свободы. Исходя из зависимости масс людей от промышленной экономики и современных стандартов жизни, требующих такой промышленности, триумф экономики свободного рынка и конец этатизма становится в долгосрочном периоде неизбежными.
Конец девятнадцатого, а в особенности двадцатый век дали нам примеры множества форм возврата к этатизму доиндустриальной эры. Эти формы (в особенности, социализм и различные версии «государственного капитализма»), в отличие от откровенно анти-индустриального и реакционного консерватизма, старались сохранить и даже увеличить индустриализацию экономики, пренебрегая важными политическим требованиями (гражданская и экономическая свобода), необходимыми для их выживания в долгосрочном периоде. [9] Государственное планирование и управление, высокие и разрушительные налоги, инфляция необеспеченных денег должны неминуемо привести к коллапсу этатистской экономической системы.
Если, в таком случае, мир необратимо привязан к индустриализму и нынешним жизненным стандартам, а индустриализм требует свободы, то либертарианец в долгосрочном аспекте должен быть оптимистом, так как победа либертарианства когда-нибудь обязательно произойдет. Но почему он должен быть оптимистом и в краткосрочном аспекте? Потому что, к счастью, различные формы этатизма, захватившие западный мир в первой половине двадцатого столетия сейчас находятся в процессе неминуемого отмирания. Будущее наступает сейчас. Половину века государственное вмешательство могло вводить свои разрушительные порядки и не причинять очевидных кризисов и крахов из-за того, что квази-свободная индустриализация девятнадцатого столетия создала значительный буфер против таких ограблений. Правительство могло вводить налоги или проводить инфляционистскую политику и не получать очевидных негативных эффектов. Но сейчас этатизм зашел слишком далеко и запасы кончились. Как указывал экономист Людвиг фон Мизес, «резервный фонд», созданный свободным рынком теперь «истощился» и что бы ни делало правительство сейчас, плачевные результаты будут проявляться немедленно, что станет очевидным для непредвзятого наблюдателя и даже для большинства приверженцев этатизма.
В коммунистических странах Восточной Европы, сами коммунисты все больше понимают, что социалистическое центральное планирование просто не работает, особенно для промышленной экономики. В последние годы в Восточной Европе идет быстрое отступление от центрального планирования в направлении свободного рынка, особенно в Югославии. В западном мире государственный капитализм везде переживает период кризиса и, как становится окончательно явным, правительство живет не по средствам: что высокие налоги окончательно разрушают промышленность, что увеличение выпуска денег (прямо или через контролируемые правительством банки) приведет к разрушительной гиперинфляции. Все чаще мы слышим о «понижении надежд на правительство» даже от людей, бывших ранее самыми горячими сторонниками правительства. В Западной Германии Социально-демократическая партия давно забросила призывы к социализму. В Великобритании, страдающей от разрушительных налогов и растущей инфляции, управление партией Тори, годами находившееся в руках убежденных этатистов теперь перехвачено ее фракцией, ориентированной на свободный рынок, и даже Лейбористская партия начала отходить от запланированного хаоса неограниченного этатизма.
В США ситуация особенно обнадеживающая. За последние несколько лет здесь одновременно произошел (а) систематический отход от этатизма в экономической, внешней, социальной и моральной политике и (б) большой и растущий подъем либертарианского движения и распространение либертарианских идей среди населения, как среди лидеров мнений, так и среди простых людей. Давайте рассмотрим оба набора необходимых условий для победы либертарианства.
Достаточно интересно, что системный провал от этатизма в США может быть практически точно датирован 1973-74 годами. Особенно заметен был провал в экономической сфере. С конца 1973 по 1975 год Америка испытала инфляционную депрессию, во время которой наибольшая рецессия со времен войны совпала с сильной инфляцией цен. После сорока лет кейнсианской политики, которая, как предполагалось, "точно настраивала" экономику так, чтобы избавить ее от циклов инфляционного бума и депрессии, США испытали одновременно и то и другое – факт, который не может быть объяснен ортодоксальной экономической теорией. Ортодоксальные экономисты пришли в растерянность и, вместе со всеми остальными повернулись в сторону «Австрийской» свободно-рыночной альтернативе, как в теории, так и в практической политике. Награждение Нобелевской премией Ф.А.Хайека за его давно забытые работы по теории бизнес-цикла – лишь одно из проявлений новых веяний, проявившихся после десятилетий забытья. И даже, несмотря на то, что экономика вышла из депрессии, экономический кризис не закончился, так как инфляция только усилилась, а безработица осталась высокой. Только свободно-рыночная программа отказа от денежной инфляции и снижения правительственных расходов может прекратить его.
Частичный дефолт правительства Нью-Йорка в 1975 году и прохождения «Предложения 13» в Калифорнии в 1978 показали всей стране, что резервные фонды на уровне штатов и округов иссякли и что правительство должно наконец начать резкое сокращение своей деятельности и снижение своих расходов. Так как высокие налоги выдавливают бизнес и средний класс с территории, и таким образом единственным способом избежать дефолта является радикальное снижение расходов. (В случае дефолта результат будет тем же и даже худшим, так как доступ к долговым бумагам для правительств штатов и округов будет невозможен).
Также становится все более очевидным, что десятилетия разрушительно высоких налогов на доход, сбережения и инвестиции в сочетании с инфляционными искажениями бизнес-расчетов привели к растущему недостатку капитала и прямой опасности проедания жизненно важного запаса капитального оборудования. Таким образом, снижение налогов быстро становится экономической необходимостью. Снижение правительственных расходов также очевидно необходимо для исключения «оттягивания» частных ссуд и инвестиций с рынка капитала на покрытие дефицита правительственного бюджета.
Еще одним фактом, вселяющим надежду на то, что широкая публика и лидеры мнений поймут правильное либертарианское объяснение этому продолжающемуся кризису, является то, что все знают о контроле государства над экономикой в последние сорок лет. Когда государственная кредитная и интервенционистская политика привели к Великой депрессии 1930х годов, превалировал миф о том, что 1920е годы были годами свободного рынка и казалось логичным предположить, что «капитализм провалился» и что экономическое процветание и прогресс требуют огромного возврата к этатизму и государственному контролю. Но текущий кризис произошел после многих лет этатизма и его природа такова, что публика теперь имеет все шансы понять провал «большого правительства».
И далее. На данный момент все возможные формы этатизма были опробованы и все они провалились. В начале двадцатого века бизнесмены, политики и интеллектуалы по всему западному миру поддержали поворот к «новой» системе смешанной экономики под государственным управлением против существовавшего относительно свободного рынка предыдущего столетия. Такая новая и на первый взгляд привлекательные панацеи как социализм, корпоративное государство, «государство благосостояния» и т.д. были испробованы и с треском провалились. Призывы к социализму или государственному планированию теперь стали призывами к старой, увядшей и провальной системе. Что нам еще осталось попробовать кроме свободы?