- Айвор, это бесполезно.
Голос Донаса раздался совсем рядом, и я, вздрогнув, поднял на него полубезумные глаза.
- Уйди, - прошипел яростно. – Просто уйди.
Вместо этого он присел рядом.
- Она влила в тебя всю свою силу, без остатка. Не знала толком, как сделать это, и по незнанию отдала всё, вплоть до жизни.
- Не надо! Это бред, Донас! Это невозможно… С чего ты взял?
- Я сам рассказывал ей об этом. То же самое сделала для меня моя жена.
Я помедлил секунду, потом отвернулся.
- Уходи.
Мне не хотелось знать ничего, что мог рассказать мне Донас. Я вновь сложил ладони на груди Леи и принялся давить с бессмысленным, маниакальным упорством. Пульс…
- Пульс!! – заорал я, ощущая, как неуверенно дрогнула под пальцами жилка на её шее.
Он то был, то его не было. Дыхания не было вовсе. Но надежда уже ввергла меня в панику, и я возобновил усилия, отчаянно, дёргано, порой сам не понимая, что делаю, сбиваясь со счёта.
- Передохни, Айвор. Давай я.
И Донас, не дожидаясь моего разрешения, прижался губами ко рту Леи. Протест взорвался внутри, но я постарался унять его. Если это поможет… о, пусть это поможет… бесы, зачем же мы пришли сюда так не вовремя! Если бы только не этот проклятый ошейник…
- Дон, бесы тебя дери… Ошейник!
Он вскинул голову в замешательстве, но секунду спустя взор его изменился.
Он понял тоже.
«В руках Донаса сейчас всё, - вспомнились мне слова, которые я говорил Лее, – твоя жизнь и твоя смерть…»
И я, не зная, что сказать и как просить, взмолился:
- Донас, пожалуйста…
Он мог бы не делать этого. Он мог бы рассмеяться мне в лицо, но, видно, был отнюдь не таким мерзавцем, каким я его считал. Его пальцы дёрнули окровавленное платье, одним махом вырывая пуговицы из петель, смяли мешавшуюся сорочку, оголяя исполосованный, пугающе алый живот. Пояс рун на мгновение полыхнул лиловым, прежде чем чужие ладони накрыли кожу Леи, скрывая символы под собой.
И я увидел, как воздух вокруг наполняется крохотными острыми иглами, черными и блестящими, будто полированный обсидиан. Множась и уплотняясь, они образовывали над руками Донаса живой кишащий рой. Мерзко… нестерпимо мерзко. Тёмная магия выглядит жутко, утверждала Лея и была права. А эти чары были не просто тёмными – они были запретными, жестокими, противными самой человеческой природе. Но судьба будто насмехалась над нами снова, и сейчас лишь омерзительная запретная магия в руках того, кого я всегда клеймил негодяем, могла спасти Лее жизнь.
- Живи, - приказал Донас, и тысячи обсидиановых игл вонзились в тело Леяны, просачиваясь внутрь. Я подавил возглас ужаса, а вот второй – облегчения – уже не смог. Лея выгнулась и втянула в себя воздух с ужасающе сиплым звуком, потом опала обратно на измазанные кровью доски, и грудь её принялась вздыматься тихо, мерно, так, будто она и вовсе никогда не переставала дышать.
- Хорошо, - прошептал я спустя полминуты, убедившись, что чудо не намерено кончаться. – Хорошо.
Волна облегчения накрыла меня, и я обессиленно сжался, упираясь ладонями в лоб.
Дальше всё происходило, будто в тумане. Наводнившие комнату люди. Голоса. Отец, который с ужасом поднял меня за плечи и дрожащими руками принялся ощупывать моё тело под окровавленной рубашкой.
- Всё хорошо, - только и мог повторять я. – Хорошо…
Донас уже успел накрыть Леяну пледом, пряча от чужих взглядов разорванное платье, кровь и цепь запрещённых рун; я же дёрнулся только тогда, когда кто-то попытался взять Лею на руки.
- Нет! Я сам.
- Айвор, сам ты едва на ногах стоишь, - попытался образумить меня отец.