За прошедшие месяцы она успела уже окончательно оправиться от произошедшего, а ещё похорошеть и заметно смягчить свой нрав. И я радовалась за неё искренне: несмотря на неприязнь, которую она демонстрировала нам в дни первого знакомства, и на её наивное стремление завоевать внимание Нэйва, я с самого начала видела в ней ту, кого не замечала в себе, возможно, даже она сама.
Нет, Лея не была из тех сильных, волевых женщин, что способны самостоятельно выстроить свою судьбу. Она не принадлежала и к числу девушек открытых и добродушных, которые искренне находят счастье в улыбке других. Она хотела многого, но не знала способа получить желаемое; неудачи порождали в ней неуверенность, а та отравляла ей сердце куда больше, чем Лея могла предположить.
А изменила всё, казалось бы, такая малость: чей-то тёплый взгляд, чья-то вера, безусловная и бескорыстная, небольшой толчок в нужном направлении, который сказал ей: «ты можешь». Она действительно могла, и чем больше времени проходило, тем меньше она оглядывалась на Айвора в поисках поддержки. И отношения их претерпевали изменения всё то время, что я могла их наблюдать.
Вначале ведущую роль брал на себя Айвор, стремясь защищать Лею от всего, начиная со скрытого недовольства миссис Ксидан и бабки Агаты и заканчивая возможными посягательствами на утраченную силу Леи, которых мы ожидали и до сих пор. А Леяна, удивляя всех, почти никогда не спорила и доверялась Айвору всецело, позволяя ему управлять её жизнью так, как он считал наилучшим. В её выборе был резон: Ксиданы принадлежали к числу тех людей, что обладают хваткой, неким правильным пониманием жизни, и если уж тебе повезло примкнуть к их близкому кругу, то довериться им порой было самым верным решением из всех.
Однако Лея всегда хотела чего-то большего, чем просто отдать себя в руки человека, способного позаботиться о её жизни. Она могла больше, чем от неё ждали окружающие, больше, чем прочили ей собственные родители, и умудрённые опытом советчики, и бывшие друзья. Рядом с Айвором она наконец раскрылась, нашла себя не только в его любви, но и в себе самой. И теперь вместо беспочвенной обиды и недоверия, которые были присущи ей в начале нашего знакомства, она излучала вокруг себя лишь гармонию и тепло.
Я сделала несколько шагов по гравийной дорожке, и Лея выпрямилась и взмахнула рукой, заметив меня.
- Привет, Руби!
- Привет, - я подошла ближе и протянула ей коробку, что держала в руках. – Вот, принесла свежую порцию зелий.
- Чудесно, - улыбнулась Лея. – У меня как раз закончилась «Любовь». Популярнее других в последние недели, даже не знаю, почему. В преддверии праздников, возможно?
- А может быть, из-за холода, – беспечно пожала плечами я. – Зимой всем хочется чувств погорячее.
- Тогда было бы разумней выбирать «Страсть», - рассмеялась Лея. – Согревающий эффект скажется куда быстрей.
Я попыталась изобразить укор в глазах, но, не выдержав, глупо улыбнулась и принялась неловко разглядывать пёстрые цветочные шеренги.
«Любовь», «удача», «прибыль» и ещё с полтора десятка простых человеческих желаний цвели и пахли здесь, рассортированные по аккуратным грядкам с деревянными табличками по углам. Эта оранжерея и просторная светлая студия, что располагалась рядом, были обязаны своим существованием Леяне. Ну и совсем немного мне, поскольку именно я регулярно готовила те зелья, что Лея использовала, воплощая чужие – и свои – мечты. И на вывеске перед входом совершенно справедливо значилось:
«Флористическая студия Леяны Полейни
Цветы умеют творить чудеса»
Как выяснилось, они действительно умели.
Помню тот вечер, когда Лее пришла в голову эта удивительная идея. Тогда Айвор и мастер Ксидан вернулись домой после встречи с фабричными рабочими, и Айвор был совершенно растерян и подавлен результатом, которого он явно не ожидал.
- Представляете себе? – восклицал он за ужином, всё ещё не в силах поверить. – Мы с отцом так рисковали, раскрывая им правду, но всё же пошли на это в надежде, что вместе сумеем положить конец этому кошмару. Ладно, пусть не использованию распределённых заклинаний вообще, но хотя бы зельевым фабрикам, которые каждый день ставят на кон жизни сотен людей. Бесы, ведь это их жизни, их собственные, не чужие… Но что мы получили в итоге? Лишь несколько человек объявили о своём уходе.