По взглядам, которыми они обменялись, стало понятно, что в прошедшие дни они уже не раз обсуждали это. Отец терзал себя бессилием, сетовал на несправедливость, кидался невыполнимыми угрозами, а мама… мама успокаивала его, в то время как её сердце молча рвалось на части. Мама всегда умела быть такой. А мы с отцом не умели.
- Вы… злитесь на меня? – спросила я, опуская глаза.
Мама удивлённо и ласково провела по моей щеке пальцами.
- За что, дочка?
- Ну… что если я правда тёмная? – я выговорила это через силу. Странно, ведь до этого момента я почти не думала о том, что будет, если это и впрямь окажется правдой. Но теперь страх, от которого я, сама того не сознавая, отгораживалась все эти дни, вдруг выплеснулся наружу.
- Ты не тёмная, - отрезал отец.
Мама осадила его взглядом и тотчас улыбнулась мне. Не фальшиво или напуганно – нет, её улыбка была такой же, как всегда, ласковой и тёплой. И от этого защемило сердце.
- Какая разница, Лея? Светлая, тёмная или агиф – ты в любом случае наша дочь. Мы любим тебя, и мы всегда будем на твоей стороне. Никогда не сомневайся в этом.
Простые слова, но сколько в них тепла!.. Сколько силы… Сказать, что они не отвернутся от меня, окажись я одной из «этих», сказать это искренне, от всего сердца – чем не подвиг со стороны матери, которая всей душой не любила тёмных и даже побаивалась их тайком?..
- Спасибо, мам, - прошептала я.
- Я тут тебе вещи принесла, - мама встрепенулась, пожалуй, даже слишком резко, и указала на большую тёмную сумку, стоявшую у входа. – Там всё, что потребуется, ну, и одежды побольше…
Кое-что, включая две пары сменного белья и свежую блузку, мама передала мне с нарочным ещё в первое утро моего пребывания здесь. Сразу видно, надеялась, что надолго меня не задержат… Но теперь надежд не осталось, даже несмотря на заверения отца. Если уж сами Ксиданы, с их опытом судебной волокиты, не сумели от меня отделаться, то моему отцу на этом поприще успеха точно не видать.
- Ты, главное, не раскисай, - вклинился отец. – Ничего страшного не случилось. Да, неприятно, но не более того. Больше, чем на месяц, тебя всё равно здесь не оставят: я уверен, мастер Ксидан об этом позаботится.
- Но если я действительно окажусь тёмной, меня ведь так и оставят под его опекой? – сдавленно проговорила я.
Отец качнул головой.
- Сейчас они сделали это, прикрывшись чрезвычайностью ситуации. Но если твой дар подтвердится, ты будешь вправе подать прошение о смене наставника. Так что если мастер Ксидан тебя чем-то не устроит, мы найдём того, с кем ты сможешь нормально учиться. Впрочем… рано ещё говорить об этом, Лея. Возможно, всё это – лишь одна большая ошибка.
«Надеюсь», - прозвучало в его словах, но он всё же не сказал этого вслух. Что ж, и на том спасибо. Очевидно, отец не мог смириться с моими неудачами так легко, как это делала мама. Но он старался – и я должна была благодарить его хотя бы за это.
- Расскажешь нам, что всё-таки произошло? – попросил он тем временем. – Хотелось бы наконец услышать историю из первых уст.
Теперь в его тоне слышался неприкрытый упрёк. Да, а я ведь ещё и скрыла от них всё в тот вечер… Удивительно, что они не злились на меня теперь. Наверное, маме пришлось долго уговаривать отца, чтобы он согласился понять мой поступок.
Мы проговорили почти целый час, до тех пор пока миссис Ксидан не заглянула в гостиную и не предложила гостям остаться на ужин. Тогда родители засуетились, пытаясь одновременно вежливо отказаться и в спешке попрощаться со мной.
- Не торопитесь, - снисходительно бросила хозяйка и скрылась, великодушно позволив нам ещё несколько минут побыть наедине.
- Мы ещё зайдём, как только с жалобой отца всё определится, - сказала мама, обнимая меня напоследок и привычным движением оправляя мне волосы. – Пиши, если тебе что-то понадобится.