Различие между восстаниями Трибигильда и Гайны заключается в том, что первый из них стремился к обособлению от центральной власти, тогда как второй, напротив, намеревался улучшить свое положение в политической системе империи. Некоторое сходство можно обнаружить между мятежом Гайны и бунтом военного магистра Фракии Анагаста в 470 г. Последний отказался повиноваться Льву I из-за того, что консульские инсигнии были пожалованы не ему, а другому военачальнику — Иордану. Тем не менее конфликт удалось разрешить путем переговоров (Ioann. Ant. fr. 298). Впрочем, по всей вероятности, сразу несколько причин оказало влияние на возмущение Анагаста. Претенденты на консулат враждовали друг с другом, причем взаимная ненависть восходила к соперничеству между отцами Анагаста и Иордана — Арнегисклом и Иоанном Вандалом. Кроме того, действия Анагаста могли быть согласованы с ранее упомянутым Аспаром, желавшим посадить на императорский трон своего сына Патрикия. Во всяком случае именно его стал обвинять мятежник, когда началось разбирательство причин бунта (Marc. Com. s.a. 441. Ср.: Ioann. Ant. fr. 298).
Можно сделать вывод, что Гайна и Анагаст в полной мере идентифицировали себя как лица, состоявшие на императорской службе. Их действия были нацелены на расширение собственного влияния в рамках уже существовавшего политического строя, частью которого они себя считали. К тому же авторитет этих восточноримских военачальников готского происхождения зависел в первую очередь от расположения императоров, которые могли обеспечить их карьерное продвижение и, как следствие, усилить позиции среди правящего слоя Византии. Таким образом, устремления Гайны и Анагаста не были направлены непосредственно против правителей и империи вообще. Сложно, однако, судить, оказывали ли на их мотивацию представления о германском воинском этосе.
Совершенно иначе на этом фоне смотрится мятеж Трибигильда, который решился даже не на шантаж императора Аркадия и его окружения, а на полный разрыв с центральной властью. Объяснить такое развитие событий можно тем, что предводитель восстания рассматривался подчиненными не как официальное лицо, назначенное правителем, а как человек, призванный обеспечить справедливое распределение добычи. Отказ в выдаче наград за победу над гуннами в 395/396 г. мог быть воспринят гревтунгами как оскорбление, принижение заслуг. Трибигильд же оказался вынужден следовать ожиданиям соратников, чтобы сохранить право оставаться их лидером. В данном случае византийским властям пришлось иметь дело с иммигрантами, которые в крайне незначительной степени подверглись ассимиляционным процессам.
Что касается объединений Теодориха Страбона и Теодориха Амала, им удалось воспользоваться тяжелой социально-экономической обстановкой в Иллирике и Фракии, которые сильно пострадали во время войн с гуннами во второй четверти V в. По сути, на этих территориях образовался вакуум власти. Упомянутые варварские предводители, обосновавшиеся в Подунавье, обрели благоприятную возможность не только сохранять независимость от Константинополя, но и оказывать на него давление с помощью насильственных акций. При этом в условиях дефицита военных сил императоры были вынуждены идти на компромисс с обоими Теодорихами и вместе с тем поддерживать вражду между этими вождями.
Наконец, необходимо проанализировать характер выступления комита федератов Виталиана в 513 г. Известно, что под его началом состояли готы и гунны (Malal. XVI. 16), причем последние могли быть наемниками, привлеченными уже после начала восстания. Причиной бунта стал отказ властей выдавать подчиненным Виталиана причитающиеся выплаты (Ioann. Ant. fr. 311). По всей видимости, именно комит федератов осуществлял распределение средств, поступавших из византийской казны, среди рядовых бойцов. Это позволяет сделать вывод о том, что отношения между Виталианом и теми бойцами, которые находились под его командованием, имели личный характер. Виталиан лишился возможности выдавать жалование федератам, что ударило по его авторитету. С другой стороны, подобного рода связи позволяли этому военачальнику мобилизовать бойцов ради реализации собственных политических амбиций.
Тем не менее федераты составляли лишь часть войска, восставшего против Анастасия I (491–518). Несколько командиров армии, подчиненной военному магистру Фракии Ипатию, племяннику императора, было недовольно действиями начальства. Они, изгнав полководца, примкнули к Виталиану. Командиры, отказавшиеся переходить на сторону мятежников, были убиты (Ioann. Ant. fr. 311). Весьма примечательно, что комит Марцеллин называл восставшую армию римской (Vitalianus Scytha, assumptis Romanorum equitum peditumque) (Marc. Com. s. a. 514). Позднее Виталиан объявил себя защитником православного христианства, так как Анастасий I придерживался антихалкидонитских взглядов (Theoph. AM 6005; Mich. Syr. IX. 9). В 515 г. мятежники были разбиты, хотя сам Виталиан остался жив и даже продолжал пользоваться значительным влиянием, пока не был убит в 520 г.