Малх Филадельфиец писал: «Денег лишаясь часто и пайков, воины в отчаяние пришли» (Malch. fr. 27). Контекст этого сообщения неясен, поскольку представляет собой извлечение из труда Малха, сделанное Фотием I, патриархом Константинопольским, без какой-либо дополнительной информации об обстоятельствах появления таких настроений. Тем не менее оно позволяет еще раз подтвердить, насколько негативно влияли задержки денежных выплат на боеспособность солдат и командиров, равно как и на их доверие начальству.
Необходимо упомянуть о волнениях, имевших место в восточноримской армии, которая вела боевые действия против персов в Великой Армении в 579 г. Воины отказывались вступать в бой с неприятелем, пока им не выплатили причитающуюся денежную сумму представители Тиверия II (578–582) (Iohan. Ephes. VI. 28). С еще более серьезными проблемами столкнулся его наследник Маврикий (582–602). Так, в 588 г. вспыхнуло солдатское восстание в месопотамской крепости Монокарт. Это событие было достаточно подробно описано Евагрием и Феофилактом Симокаттой (Evagr. VI. 4; Theoph. Sim. III. 1. 4 ff.). Причиной стало решение правителя снизить воинское жалование на четверть. Возмущенные бойцы изгнали из армии значительную часть командиров вместе с военным магистром Востока Приском, провозгласив своим лидером Германа, дукса Финикии Ливанской.
Урегулировать этот конфликт удалось лишь после раздач подарков мятежникам. Немалую роль в достижении компромисса сыграло посредничество Георгия I, патриарха Антиохийского, который пользовался значительным авторитетом среди солдат. Мятеж в Монокарте 588–589 гг. стал своеобразным ultima ratio солдат и командиров, недовольных политикой Маврикия. Их протест выразился в насильственной форме, что, однако, не являлось актом отделения от государства: попыткой создания собственного потестарного образования или переходом на сторону Ирана, с которым Византия воевала в то время.
Неоднократно против Маврикия бунтовали солдаты, служившие на Балканском полуострове. Причинами недовольства становились несправедливый раздел боевой добычи, реформирование системы материального снабжения, отказ выкупать пленных у авар (Theoph. Sim. VI. 7. 6–16; 8. 1–2; 10. 1–3; VII. 1. 2–9; Theoph. AM 6088, 6092; Ioann. Ant. fr. 316). Очередной инцидент произошел осенью 602 г. Маврикий настаивал на необходимости ведения зимней кампании к северу от Дуная, где находились владения авар и подвластных им славян. Командиры же указывали на проблематичность осуществления такого замысла. Эти разногласия привели к тому, что фракийская армия перестала повиноваться императору.
Примечательно, что мятежники предлагали взять власть ближайшим родственникам Маврикия: сначала брату Петру, а затем старшему сыну Феодосию. Впрочем, они либо не захотели, либо не смогли примкнуть к бунтовщикам (Theoph. Sim. VIII. 8. 4–10; Agap. fol. 81; Mich. Syr. X. 24). Объяснить действия армии можно желанием воинов найти такой вариант разрешения противоречий, который мог бы позволить избежать потрясений в Византии. Подобная программа давала возможность восставшим обеспечить законность желаемых перемен. Претендент из армейской среды был выдвинут восставшими далеко не сразу. Фока, один из лидеров мятежников, решился на узурпацию власти только тогда, когда узнал о поддержке со стороны населения Константинополя, точно так же недовольного Маврикием (Theoph. Sim. VIII. 9–10; Iohan. Nik. 102. 9–11). В итоге последний был свергнут и убит, участь императора разделила большая часть его семейства.
Представляется логичным, что уступки восставшим воинам, на которые пошли власти в 589 г., создали опасный для государства прецедент. Не исключено, что в ходе подготовки мятежа фракийской армии в 602 г. был учтен опыт бойцов, взбунтовавшихся в Монокарте. К тому же после окончания войны с Персией в 591 г. с Востока на Балканы, вероятно, были переведены значительные силы. Успех мятежников из восточной армии, добившихся удовлетворения своих требований, отсутствие серьезных наказаний в отношении восставших могли легитимировать подобную форму протеста.