Сложно судить, какова была роль религии в формировании и трансформации воинского этоса в Восточной Римской империи. Юстин I и Юстиниан I в 527 г. запретили назначать на руководящие посты в армии неправославных христиан, язычников, манихеев, иудеев и т.д. При этом правителями были оговорено особое положение исповедовавших арианское христианство готов-федератов, для которых допускались послабления (Cod. Iust. I. 5. 12. 6, 17). Можно предположить, что упомянутый запрет на замещение командных должностей еретиками не был строгим или был отменен при самом Юстиниане I, чье правление сопровождалось непрекращающимися войнами. При этом единственный случай, когда религиозный вопрос оказал значительное влияние на мотивацию бунтовщиков — упомянутое ранее Пасхальное восстание 536 г. в Африке.[328]
Конечно, ни пропагандистские меры, ни наличие у воинов такого самосознания, которое подразумевало наличие чувства ответственности перед государством, не снимали угрозы армейского мятежа. Тем не менее аксиологические нормы, распространенные в вооруженных силах, формировали у солдат и командиров понимание того, что не все методы могут быть приемлемыми при отстаивании своих требований. В монографии о римской армии I–III вв. А.В. Махлаюк писал следующее: «Солдатский мятеж в Риме никогда не был направлен против римского государства как такового. Легионеры ощущали себя не наемниками, но, скорее, носителями суверенной власти, партнерами и опорой императора, считая себя вправе отстаивать собственные интересы не только обращенными к властям просьбами, но и при необходимости оружием».[329]
По нашему убеждению, вывод А. В. Махлаюка применим и к вооруженным силам Восточной Римской империи V–VI вв., учитывая профессионализацию среднего и высшего командного состава во второй половине III — начале IV в.[330] Между тем можно говорить, что в сравнении с периодом Ранней Римской империи командиры играли гораздо более значимую роль в организации бунтов. В частности, в 513 г. ссоры между военным магистром Фракии Ипатием и некоторыми начальниками подразделений подчиненной ему армии привели к тому, что последние поддержали восставшего комита федератов Виталиана.[331] Командиры среднего звена, по всей видимости, организовали мятеж в Монокарте 588–589 гг. Ранневизантийские историки описывали этот бунт как стихийный порыв толпы, однако можно заметить, что армия не утратила дисциплину и боеспособность, что подтвердилось успехами в последующих боях с персами. Однозначно можно говорить, что восстание 602 г. было организовано командным составом фракийской армии.
Изучение перипетий воинских мятежей при Маврикии позволяет выявить важные аспекты корпоративной идентичности личного состава ранневизантийских вооруженных сил. Осознание справедливости своих требований давало воинам моральное право добиваться желаемого с оружием в руках. Интерпретации Евагрия и особенно Феофилакта Симокатты демонстрируют восставших бойцов как безумные толпы, которые следовали низменным инстинктам и не осознавали пагубных последствий бунта. Однако можно с уверенностью говорить о том, что мятежи, напротив, являлись спланированными акциями.
Подготовка восстаний, по всей видимости, осуществлялась группой командиров, недовольных решениями Маврикия. Безусловно, эти лица были заинтересованы в сохранении своих постов, привилегий и социального положения. Поэтому они не стали идти на полный разрыв с властями — так или иначе взбунтовавшиеся армии продолжали вести диалог с Константинополем. Мятежники осознавали «пределы дозволенного» при выборе методов, имевших целью удовлетворение своих требований, избегали погружения в хаос анархии. Между тем это свидетельствует об эффективности императорской пропаганды, которая доносила до солдат идею о неразрывности интересов армии и правителя, армии и государства.
Agap. — Kitab al-‘Unvan: Historie universelle par Agapius (Mahboub) de Menbidj / Éd. et trad. A. Vasiliev // Patrologia Orientalis. T. 8. Paris: F. Dido, 1912. P. 397–550.
Amm. Marc. — Ammianus Marcellinus. History. Vol. 1 / With an English transl. by J. C. Rolfe. London; Cambridge, MA: Harvard University Press, 1935.
Claud. In Eutrop. — Claudian. Vol. 1 / With an English transl. by M. Platnauer. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1922. P. 138–229.
Cod. Iust. — Corpus iuris civilis. Vol. 2 / Rec. P. Krueger. Berolini: Weidmann, 1906.
328
Kaegi W. E. Arianism and the Byzantine Army in Africa 533–546 // Traditio. 1965. Vol. 21. P. 42–47.
329
Махлаюк А. В. Солдаты Римской империи. Традиции военной службы и воинская ментальность. СПб.: Филолог. фак-т СПбГУ, 2006. С. 246.
330
Глушанин Е. П. Ранневизантийский военный мятеж и узурпация в IV в. // Актуальные вопросы истории, историографии и международных отношений: Сб. науч. ст. / Отв. ред. В. А. Моисеев. Барнаул: Изд-во АГУ, 1996. С. 28–31.
331
Глушанин Е. П. Военная знать ранней Византии. Барнаул: Алтайское кн. изд-во, 1991. С. 169–170.