На основе текстов воспоминаний можно реконструировать образ врага, а также образ афганских мирных граждан. Враг — коварен и неоправданно жесток, действует и открыто, и тайно, подготовлен к такой войне лучше, чем советские войска, лучше вооружен, имеет более современные медицинские средства первой помощи. Мирные жители по большей части малограмотны и нецивилизованны, настороженно относятся даже к врачам, хотя и готовы принимать медицинскую помощь, могут быть благодарны. Однако поведение мирных жителей непредсказуемо, и среди них могут быть те, кто поддерживает врага. При этом очевидно, что в моральном плане действия советских войск оцениваются как более справедливые, так как они действовали открыто, как и действия советских врачей, которые лечили и помогали. Тот факт, что гуманитарный характер помощи врачей в Афганистане никак не оценивается сегодня, отмечает с горечью практически каждая женщина. Как и то, что афганцам был оставлен полностью обустроенный привезенным советским оборудованием госпиталь, и про это тоже никто не помнит.
Военные события в Чечне отличались прежде всего тем, что воевать нужно было на территории России, в условиях неожиданно вспыхнувшего межэтнического конфликта. В этом регионе в советское время вполне мирно проживали представители разных этнических общностей, поэтому освоение новых реалий — «свой — чужой» — в контексте межэтнического противостояния, как свидетельствуют бывшие медсестры, давалось первое время не просто.
Наши хирурги оперировали вместе с чеченскими медиками. Опытнейшие хирурги они были, чего уж скрывать. И операционная сестра тоже чеченка была… Однако, когда стали поступать наши солдаты, она демонстративно сначала отошла от операционного стола, а потом и вообще ушла. И мужчины-хирурги сутки спустя тоже нас оставили. Видимо иногда национальная рознь и политика оказывается сильнее «Клятвы Гиппократа».[483]
Очевидно, что разгоравшаяся вражда оценивается как недопустимая с точки зрения этического кодекса медиков. Впоследствии происходило дальнейшее осознание невозможности понять перспективы завершения этого конфликта, в котором на стороне врага, как и в Афганистане, могут быть те, кого призвали защищать.
В середине пути сломалась машина, на которой ехала я и еще два солдата. Пришлось остановиться около чеченского кладбища. А там кругом знаки с надписями, призывающими отомстить за неотомщенных соотечественников.[484]
Так же как и в Афганистане, враг — непредсказуем, коварен, имеет лучшую подготовку, оснащен более современными средствами первой помощи.
У боевиков медикаменты были в десятки раз лучше. Они получали канадскую гуманитарную помощь. А там и перевязочный материал, и антибиотики широкого спектра действия. Возвращаясь из командировки в Чечню, я везла с собой «иглы-бабочки». Мы о таких даже и не слышали в то время, а враги наши активно использовали в то время.[485]
Отношение к местному населению в воспоминаниях описывается как настороженное. Так же, как и в Афганистане, медицинская помощь принималась с благодарностью, но это совершенно не означало, как пишут бывшие медсестры, что налаживались дружеские отношения. И поэтому Чечня не называется, как правило, своей/родной/российской территорией, на которую напали враги: «чужая республика»,[486] «боевая и враждебная Чечня».[487]
Однако также женщины считают важным описать не только эпизоды проявления неприязни, но и те ситуации, когда местные жители проявляли дружелюбие, радушие. Сегодня им важно показать, что медики выше вражды и видят конфликт с точки зрения общечеловеческих ценностей. Следует отметить, что в текстах воспоминаний специально не отмечается религиозное различие воюющих сторон, также не подчеркивается в этом отношении преимущество православного христианства.
В числе тех, кто решился на публикацию своих воспоминаний, по большей части медсестры, участвовавшие в военном конфликте в Чечне, пишут о вере. На это влияло как изменение отношения к религии в постсоветской культуре конца девяностых, так и сложность боевых условий, в которых находились медсестры.
Когда проезжали Самару, увидели на железнодорожных путях женщин. Они стояли на коленях и молились вслед уходящему эшелону. Заметив в окнах девичьи лица, застыли в изумлении. Тогда впервые стало страшно — что приготовила каждому судьба?[488]
484
Рогова В. В. Господь укрепил меня в вере… в Чечне // Милосердие, испытанное войной: воспоминания участников Афганской и Чеченской войн. С. 216.
486
Галицких М. Г. Я родилась хирургической сестрой // Милосердие, испытанное войной: воспоминания участников Афганской и Чеченской войн. С. 162.