Софрония скорчила гримасу. Она и так знала, что не обладает внешностью сестер. Почему — то богини судьбы почли подходящим скроить ее по батюшкиному подобию, а не по матушкиному. Но ни к чему обсуждать сей предмет так откровенно с какой — то незнакомкой!
— Это можно устроить. — Когда незнакомка заговорила, наконец, то с таким сильным французским акцентом, что с трудом можно было разобрать слова. — Мисс Тряпочертик, почему ваши ботинки обернуты каучуком?
Софрония посмотрела вниз.
— Мамуленька жаловалась, что я вечно их царапаю.
— Интересное решение. И как, помогает?
— Не имела случая проверить. — Она помолчала. — Еще.
С виду это утверждение не впечатлило и не поразило незнакомку.
Снова появился Важномрачнер. Он махнул клешнеобразной механической рукой, подзывая матушку, та встала и вышла посовещаться с дворецким. Важномрачнер имел вредную привычку неожиданно сталкиваться с какими — то тайнами. Домашних механизмов такое сбивает с толку.
Пошептавшись с дворецким, миссис Тряпочертик покраснела и резко обернулась.
«О, боже, — подумала Софрония, — что я еще натворила?»
— Простите, я отлучусь на секунду. Выяснилось, что возникли трудности с новым кухонным лифтом. — Она пронзила дочь взглядом. — Попридержите ваш язычок и ведите себя прилично, юная леди!
— Да, мамуленька.
Миссис Тряпочертик оставила комнату, плотно закрыв за собой дверь.
— Откуда вы достали каучук?
«Ворона» с относительной легкостью отпустила матушку Софронии, все еще увлеченная усовершенствованием ботинок. Каучук — удовольствие дорогое и труднодоступное, особенно в форме, отличной от шара.
Софрония выразительно кивнула в сторону лифта.
— Так вы сломали ради этого лифт?
— Я не говорю, что сломала. И не говорю, что не сломала.
Софрония вела себя осмотрительно.
«В конце концов, эта женщина хочет уволочь меня в школу совершенства. И я там останусь на долгие годы, а потом сплавят какому — нибудь лысому виконту с двумя тысячами годового дохода».
Софрония пересмотрела свой подход: возможно, стоит призвать меньшую осторожность и разумно применимый саботаж.
— Мамуленька не обманывала, как вы понимаете, насчет моего поведения. Лазание и все такое. Хотя прошло уже время, как я пыталась вскарабкаться на кого — нибудь. А с лакеем я не флиртовала. Он боготворит Петунию, а не меня.
— А что насчет разрушения всего и вся?
Софрония кивнула, поскольку это лучшее объяснение поломки лифта, чем шпионаж.
— Я без ума от машин. Очень интригующие штучки, эти механизмы, не находите?
«Ворона» склонила голову набок:
— Я по большей части предпочитаю их использовать, а не разбирать. Зачем вы это делаете? Чтобы досадить вашей матери?
Софрония задумалась. Она относительно любила матушку, как положено, но считала, что в какой — то степени находилась с ней в состоянии войны.
— Возможно.
Проблеск улыбки мелькнул на губах гостьи. В этот миг лицо ее очень помолодело. Улыбка быстро исчезла.
— А какая вы актриса? Хороши?
«Какая учительница школы совершенства спросит такое?»
— Театр? — Софрония ощетинилась. — Может, у меня и грязь на лице, но я все еще леди!
Женщина оглядела выставленные наружу нижние юбки Софронии.
— Оставим это пока. Посмотрим потом. — Отвернулась, будто потеряла интерес, и взяла кусок торта. — Вы сильная?
Где — то в коридоре что — то с хлопком взорвалось. Софронии показалось, что послышался вскрик матушки. Вместе с гостьей они не обратили на шум внимания.
— Сильная? — переспросила Софрония, бочком подбираясь к чайному подносу и пожирая взглядом торт.
— От всех этих лазаний. — Молчание. — И, полагаю, от катания на машинах.
Софрония моргнула:
— Я не слабачка.
— И определенно поднаторели в умении увиливать от ответа.
— А это что, плохо?
— Зависит от того, кто вас спрашивает.
Софрония обзавелась двумя кусками торта, словно ей предложили угоститься. Гостья воздержалась от замечания. Софрония быстро отвернулась, якобы найти ложку, и сунула кусок в карман передника. Мамуленька наверняка лишит сладкого на неделю, как только обнаружит, что случилось с кухонным лифтом.
Может, гостья и заметила воровство, но виду не показала.
— Вы ведь директриса этой школы совершенства?
— Вы директриса этой школы совершенства, мадемуазель Жеральдин? — поправила «ворона».
— Вы директриса этой школы совершенства, мадемуазель Жеральдин? — послушно повторила за ней Софрония, хотя их и не представили должным образом.
Странно, учитель какой — то школы совершенства. Стоит ли ждать, пока вернется мамуленька?
— Она называется Институт совершенства благородных девиц мадемуазель Жеральдин. Вы слышали о таком?
Софрония слышала.
— Я думала, только лучшие семейства могут себе это позволить.
— Иногда мы делаем исключения.
— Так вы мадемуазель? Вы не кажетесь старой.
— Что ж, спасибо, мисс Тряпочертик, но к вашему же благу не стоит озвучивать подобные наблюдения.
— Простите, мадам.
— Простите, мадемуазель Жеральдин.
— О, да, простите, мадемуазель Жеральдин.
— Очень хорошо. Вы заметили во мне еще что — то странное?
Софрония ляпнула первое, что пришло в голову:
— Седина в волосах. Она неуместна.
— А вы ведь наблюдательная юная леди?
И тут одним быстрым движением мадемуазель Жеральдин бросила из — за спины маленькую подушку. Бросила, между прочим, в Софронию.
Софрония, в которую прежде леди не бросали подушки, изумилась, но поймала.
— Ловкость присутствует, — отметила мадемуазель Жеральдин, показав пальцами, чтобы ей вернули подушечку.
Потрясенная Софрония подушечку вернула.
— Зачем…
Рука в черной перчатке поднялась, пресекая дальнейшие расспросы.
Их беседу прервала вернувшаяся миссис Тряпочертик.
— Приношу свои извинения. С моей стороны это была непростительная грубость. Не могу понять, что случилось с кухонным лифтом. Он производит отвратительный шум. Но вам ни к чему слушать о таких мелких домашних пустяках.
Она сделала ударение на слове «пустяки»[3].
Софрония скорчила гримасу.
Миссис Тряпочертик села и потерла жирное пятно на прежде безупречной перчатке.
— Как вы поладили с Софронией?
— О, вполне, — ответила мадемуазель Жеральдин. — Юная леди поведала мне о некоторых исторических книгах, которые недавно прочла. Каков был предмет?
«Она что, не хочет, чтобы мамуленька знала, что она кидала в меня подушкой?»
Софрония никогда бы не подкачала, если требовалось соврать.
— Египет. Очевидно, Первобытная монархия, которая последовала сразу за Мифологическим периодом, характеризуется новыми датами. И…
— Более чем достаточно, — прервала матушка. — Директрису не интересует образование. Воистину, мадемуазель Жеральдин, если дать ей волю, она не остановится. — И посмотрела с надеждой: — Знаю, она ужасное создание, но вы можете с ней что — нибудь сделать?
Мадемуазель Жеральдин сдержанно улыбнулась:
— Что вы скажете насчет испытательного срока? Если мы вернем ее к дебютному балу через несколько месяцев и посмотрим, чего она достигла?