Зачем? Затем. "Расследование особо тяжкого преступления (убийство двух и более человек) с использованием магии требует непосредственного участия мага-эксперта". Недавние предписания, куда деваться.
- Что, Малыш, нарвался? - похлопал его по плечу только что подошедший мастер Николас. - Не кривись. Анька, хоть и маг - но маг более-менее приличный. Я ж ее вооот такусенькой помню, на коленках качал, учил различать косточки... Ну-ка, Анютка, назови все кости черепа?
- Дядя Ник, - с очень знакомой Виктору интонацией вздохнула магичка, - хватит уже.
По дороге к управе Виктор в двух словах пересказал магичке скудные материалы дела. Шли они медленно, закончил он примерно на половине пути. Анна вопросов по делу не задавала, так что, чтобы разбавить молчание, Виктор вежливо спросил:
- Так Вы с детства знаете мастера Николаса?
- Практически с рождения, - грустно вздохнула она. - Дядя Ник - мамин учитель. Это сейчас он ехидный судмедэксперт, а был лучшим хирургом Гнездовска, к нему со всей округи стремились попасть. Потом сложный перелом запястья... и все. Оперировать больше не смог, рука дрожала. Как он выдержал - не знаю, - она покачала головой, - Мама, когда у него больных принимала, говорила, что он каждого от сердца отрывал. Видно, что душу на части рвет - а сам шутит, что в экспертизу работать пошел, чтоб вдоволь порезвиться скальпелем. Теперь вот над вами, следователями, измывается, - уже гораздо веселее закончила она.
Виктор покачал головой. У всех свои скелеты в шкафу.
... - была бы уже у нас, в Спасском.
Виктор понял, что прослушал начало фразы магички. Вот черт, как же после суток без сна сложно сосредоточиться!
- Простите, что вы сказали? - виновато переспросил он.
- Вера. Если бы не маньяк - она была бы уже у нас в Спасском монастыре.
- У вас? - Виктор не понимал, как монастырь может быть "у нас" для мага. Ведь на святой земле магия не работает, это даже дети знают!
- Ну да, - не заметила его удивления Анна. - Я ведь в Страже по контракту, к тому же совсем недавно. А моя основная работа - доктор в монастырской благотворительной больнице. Она не в самом монастыре расположена, а здесь, в городе, так что никаких проблем для магической медицины. Еще я часто на выезде практикую.
- Так. Стоп. Рассказывайте по порядку, как вы с потерпевшей познакомились, о чем говорили, когда виделись в последний раз?
Анна слегка задумалась, видимо, вспоминая подробности.
- Я довольно часто работаю в Веселом квартале. Травмы у циркачей случаются регулярно... Неделю назад Вера подошла ко мне, спросила, как можно устроиться в Спасский работный дом. Мы поговорили, и я отвела ее к игуменье Евдокии.
Виктор был уверен, что маги и служители Бога друг друга, по меньшей мере, недолюбливают. Слишком разные, хм... сферы деятельности. Противоположные, по сути. Но в словах Анны звучали неподдельные уважение и восхищение игуменьей. Получается, магичка может вот так легко, в любой момент, прийти к монастырской настоятельнице? К Святой? Да еще и избитую любовником проститутку привести?
Чудны дела Твои, Господи...
- Мать Евдокия с Верой поговорила, - продолжила Анна, - благословила и наказала явиться, как та будет готова. В день перед убийством мы с Верой еще раз это обсудили, - Анна закашлялась и прикрыла рот рукой. Когда кашель прошел, она спокойно поставила точку в своем рассказе: - Вот и всё.
Не всё! - отчетливо понял Виктор. Магичка о чем-то молчит, о чем-то важном, но не "колоть" же эксперта, как подозреваемого!
- Сударыня, Вы о чем-то умолчали, - осторожно "попробовал лед" Виктор.
- У меня был очень тяжелый пациент той ночью, - отрезала Анна. - Но к делу это не относится.
"Абзац, господин младший следователь, - вздохнул про себя Виктор. - Больше ты от нее сейчас ничего не добьешься... Вот зараза! Но еще не вечер"
Глава 5
Шеф сидел за столом, читал какие-то бумаги и делал быстрые пометки. Увидев магичку, он встал, вежливо поклонился и предложил даме стул у громадного стола для совещаний. Виктору он просто кивнул.
Шефа следственного управления за глаза прозвали Горностаем. Может быть, за невысокий рост, худобу и резкие, быстрые движения. Может быть - за абсолютную безжалостность к подследственным, подчиненным и самому себе, если того требовали интересы дела. Может быть - за сомнительное происхождение. Некоторые говорили "Лысый Горностай", намекая на проявляющуюся плешь пятидесятилетнего начальника. Или желая сказать хоть какую-нибудь гадость о легенде Гнездовского сыска.
Его головокружительная карьера, не подкрепленная ни влиятельной родней, ни богатством, стала источником зависти, сплетен и пересудов.