Помимо Гемина, к греческим астрономам римского периода относится и Клавдий Птолемей (ок. 90 — после 161 гг. н. э.) — последний великий астроном античности. О нем самом и его сочинениях см. примечание к главе 26 книги III. Он известен, прежде всего, как автор «птолемеевской системы мира»[672]. Помимо этого, он расширил звездный каталог Гиппарха до 1028 звезд с указанием их блеска и положений (в VII-VIII книгах «Альмагеста»), впервые предложил каталог цвета звезд, включая переменные звезды[673], изобрел такой астрономический инструмент, как параллактическая линейка. В этом смысле его записи интересны с точки зрения эволюции звезд, так как он отмечает кратковременные изменения цвета звезд в связи с их вспышками, например у Сириуса. Птолемей был великим систематизатором всего астрономического наследия античности.
Из числа явлений за пределами Солнечной системы греческим астрономам были известны немногие. Прежде всего, их заслуга заключается в уранографии — каталогизации координат, блеска и цвета звезд, их разделение на созвездия (Евктемон, Тимохарис, Арат, Гиппарх, Птолемей), в частности, изобретение звездной величины (Гиппарх). В части определения размеров Вселенной были сделаны догадки о громадном удалении звезд от нас (Аристарх) и о неограничности Вселенной, то есть о ее топологической полноте в смысле одноименной гильбертовой аксиомы (Лукреций Кар)[674]. Античность знала два звездных скопления — Гиады и Плеяды. Имелись также догадки о том, что Млечный Путь — множество мелких звезд (Демокрит) и о наличии планетарных систем у звезд (Гераклид Понтийский). Наконец, из переменных явлений на небе, вопреки аксиоме Платона, греки заметили вспышку сверхновой в созвездии Скорпиона в 134 г. до н. э. (но не замечены сверхновая Центавра 183 г. н. э. и Скорпиона 393 г. н. э.), вероятно, знали некоторые переменные звезды, например Алголь и Сириус, но не знали Миру и многие другие.
Латиноязычные астрономические сочинения были многочисленны, но поверхностны и популярны. То есть о небе, звездах, областях неба, созвездиях, движении Луны и Солнца писали многие, но наукой не интересовался практически никто. Самым ученым из римлян, писавших на астрономические темы, был Т. Лукреций Кар (ок. 96–55 гг.), последовательно излагавший эпикурейскую физику в поэме «О природе вещей». Об астрономии в естественнонаучном разрезе писали Варрон, Цицерон, Витрувий, современники Лукреция, и Плиний Старший (23–79 гг. н. э.). Цицерон учился у Посидония и, как мог, стремился популяризовать в том числе и астрономические знания эллинов. Он же первый перевел на латынь поэму Арата «Явления», которую также переводили Г. Юлий Цезарь Германик (15 г. до н. э.–19 г. н. э.) и Руфий Фест Авиен (IV в. н. э.). Другие дидактические сочинения на ту же тему писали П. Овидий Назон (43 г. до н. э.–18 г. н. э., «Фасты»), М. Манилий («Астрономика», нач. I в. н. э.) и Цензорин («О дне рождения»). Чрезвычайно упрощенные сведения о космологии встречались у поэтов Вергилия, Лукана, Стация. Наконец, начиная с П. Нигидия Фигула (ок. 99–45 гг.) и Л. Таруция Фирмана (116–28 гг.?) в Риме начала свое победное шествие астрология, авторы которой исчисляются десятками, включая даже императоров (Октавиана Августа и Адриана). Все это многообразие разнородных сведений входило в программу риторского образования, именно его мы и находим у Исидора во вполне сносном виде и объеме как в «Этимологиях», так и в трактате «О природе вещей». Во всяком случае, надо отметить, что уровень астрономических и космологических представлений образованного римлянина конца античности был гораздо выше, чем уровень знаний в области арифметики и геометрии.
Поэтому Боэций, стремясь завершить цикл наук квадривиума, должен был видеть свою задачу, во-первых в систематизации этих представлений, а во-вторых — в подведении под нее математической (геометрической) базы, то есть птолемеевской небесной кинематики. В этой связи им был написан трактат об астрономии, который, к сожалению, не сохранился. Мы знаем о нем лишь исходя из указания Кассиодора относительно боэциевского перевода Птолемея и из сообщения магистра Герберта Реймсского, будущего папы Сильвестра II (ок. 940–1003), что он видел в Мантуе это сочинение в восьми книгах. Мы можем только предполагать, что оно представляло собой краткое переложение существенных мест из Птолемея. Так или иначе, но полный латинский перевод «Альмагеста», сделанный Герардом Кремонским с арабского перевода, Европа узнала только в 1175 г. н. э.
674