— Не буду резать скот — не будут ходить в уборную! Не будут! Все зависит от меня!
Старик Бунк с визгом доказывал, что потому и покупают мясо, чтобы было зачем спускаться в комфортабельную уборную на площади Победы…
Г-жа Шлюк вошла в комнату, когда Путек и Бунк, подобно петухам, уже прыгали друг перед другом, ища момента, чтобы сладостно вцепиться в гребень…
Г-жа Шлюк с трудом удержала г-на Путека:
— Постойте!.. Бросьте кружку… Тише!.. Господин Путек… в нашем доме… живут преступники… Будьте свидетелями и понятыми… Закройте дверь и посмотрите, не подслушивает ли кто-нибудь…
Бунк на носках прошел к дверям, высунул голову:
— Никого нет… Что случилось, госпожа Шлюк?
Хозяйка «Ноева Ковчега» страшным свистящим шопотом рассказала о том, что жилец, именующий себя инженером, и его жена — несомненно преступники… Полицейский сержант Цоп уверен, что они печатают фальшивые деньги или что-нибудь еще более ужасное… Необходимо как можно скорее — не дыша, не стуча, не скрипя — подняться на соседний чердак.
На чердак поднимались долго и мучительно. Лестница была старая и под тяжелой стопой мясника трещала на весь дом… Бунк и г-жа Шлюк злобно шипели, требуя тишины, тайны и конспирации.
К чердаку, занимаемому инженерам, примыкал чердак, отведенный для сушки белья. Среди мокрых панталон и полотенец, с фонарем в руке, пробиралась г-жа Шлюк со своими жильцами. Фонарь освещал снизу их лица, рождая атмосферу тайны… Наконец они добрались до стены и приложили уши… Вначале долго и однообразно раздавался металлический шум. Бунк и Путек шепотом спорили о том, на что похож шум.
— Такой звук, как будто он опустил воду и дергает за ручку.
— Ручку! Ручку!.. С таким звуком точат нож… Вот слушайте: шмсс… шмсс… шмсс… шмсс…
— Тише… Бросьте ругаться… — зашипела г-жа Шлюк. — Разве вы не слышите, что это звон… чеканка монеты?..
— Тише. Слушайте!..
За стеной звон стали сопровождать восклицания инженера: «Плохо… плохо…»
— Видите: «плохо». Не выходят монеты… — шепнула Шлюк.
Звон прекратился, и голос еле слышно произнес: «Не то… попробую так…»
— Не выходит… Хочет попробовать по-другому.
Наступила долгая тишина… И вдруг трое подслушивающих даже подпрыгнули… За стеной кто-то произнес: «Здравствуйте, инженер Куарт».
— Тсс! Сообщник пришел!
Молчание. Звон… опять: «Здравствуйте, инженер Куарт!»
После этого голоса пришедших перестали быть слышными. Очевидно, поздоровавшись, они проходили в дальний угол чердака. Опять: «Здравствуйте, инженер…» Г-жа Шлюк мигом сбегала вниз и так же быстро вернулась, вся бледная и от этого еще более страшная… Она приблизилась к подслушивающим и прохрипела:
— Никто не подымался к инженеру… ни один человек… Все жильцы клянутся…
— Госпожа Шлюк, их двадцать человек, двадцать человек с ним поздоровалось. Откуда они?
— Через слуховое окно! Да… да. А этот шум — ногами по крыше… Порядочные люди не станут лазить по крышам.
Старик Бунк согласился.
— Мазурики. Я их знаю, у них не только нет двух фени, чтобы заплатить за уборную, они еще норовят украсть щетку или полотенце. Двадцать мазуриков. Это заговор…
Нащупывая ногой ступеньки, ускользающие от света дрожащего фонаря, г-жа Шлюк бормотала:
— Убийцы… Фальшивомонетчики… Двадцать человек… Господин Путек и господин Бунк, идемте сейчас же к полицейскому сержанту Цопу.
Полицейский сержант Цоп записал показания владелицы «Ноева Ковчега» и двух свидетелей о том, что в эту ночь жильца, именуемого «инженер Энрик Куарт», посетили с неизвестной целью двадцать человек, пробиравшихся к нему по крыше и проникавших на чердак через слуховое окно…
Глава III,
в которой приходит ночью «он».
Инженер Энрик Куарт хотел подняться на чердак, когда в комнату вошла его жена Мария. Она сделала несколько шагов и бессильно остановилась, прислонив голову к стене.
Большие серые глаза Марии были затоплены слезами, и рот стал совсем детским, подергивающимся и беспомощным.
— Почему я должна переносить столько оскорблений?! Она выгнала меня вон из лавки. И кричала на всю улицу: «Ваш муж негодяй! Если он не заплатит мне долга… я вас обоих засажу в тюрьму…» Там собралась целая толпа. И все смотрели на меня… Ну, скажи, за что эта грязь?