Распространение земледелия и скотоводства было громадным шагом вперед на пути освобождения человека от сильной, нередко полной зависимости человека от природы, оно обеспечивало его стабильным питанием, создавало необходимую материальную базу для прироста населения. На территории, которая раньше едва могла прокормить племя охотников-собирателей в 100 человек, теперь могло существовать вдесятеро больше людей. Племена начинают укрупняться. Новые виды хозяйственной деятельности, даже в их первоначальной примитивной форме, не только способствовали непосредственно уменьшению смертности от голода, но и оказывали благоприятное влияние на другие стороны репродуктивной сферы жизни; так, земледелие способствовало окончательному переходу на оседлость, облегчив тем самым существование плохо переносящим тяготы бродячей жизни беременным женщинам, малолетним детям и др. Рост числа членов племени облегчал половозрастной подбор внутри него брачных пар, что в сочетании с упрочением и упорядочением брачных связей должно было несколько повысить плодовитость. Конечно, не все стороны новых типов хозяйства давали позитивный эффект; постоянное общение с домашними животными, например, могло способствовать ухудшению санитарного состояния поселений, распространению таких передаваемых животными болезней, как сибирская язва, бруцеллез, сальмонеллезы и туберкулез; уплотнение населения приводило к тому, что некоторые болезни стали приобретать эпидемический характер и т. д. Однако все это покрывалось снижением заболеваемости и смертности от голода и приводило к увеличению естественного прироста. По имеющимся оценкам, на земном шаре к 5 тысячелетию до н. э. жило уже около 25–30 млн. человек, подавляющее большинство его — в Азии (см. таблицу).
Динамика численности населения по основным регионам мира (в млн. человек). Источники: Народонаселение стран мира. Справочник. М., Статистика, 1978, с. 8.
Вероятно, именно среди первобытных земледельцев и скотоводов происходят своего рода оформление и закрепление возникших ранее, еще среди охотников-собирателей, традиций плодовитости и многодетности. Свое отражение они находят в развитии различных культов плодородия с соответствующими атрибутами; применительно к репродуктивной сфере самого человека в этом отношении достаточно характерны многочисленные позднепалеолитические женские статуэтки с подчеркнутыми признаками пола. Укрепление социальных связей, упрочение единства членов первобытных коллективов — родов и племен, жизнеспособность и сила которых находились в прямой зависимости от их численности, приводили к тому, что стремление самих брачных партнеров к детопроизводству усиливалось под влиянием социальной среды. Такое влияние, как свидетельствуют этнографические материалы, четко проступало у племенных обществ как с матрилинейным, так и с патрилинейным счетом родства.
У ашанти (Западная Африка), до недавнего времени сохранявших пережитки матриархата, связь между матерью и ребенком считается основой социальных отношений, а главная цель брака — рождение детей, причем даже внебрачные дети вступают в род матери на законных правах. Бездетность рассматривается мужчинами и женщинами, как величайшая из всех личных трагедий и унижений. Женщина, не забеременевшая в течение первого года супружеской жизни, спешит обратиться к знахарям или врачам; то же самое делают женщины, если у них в течение 2–3 лет после рождения ребенка нет очередной беременности. Каждый новый ребенок приветствуется не только сородичами жены, но и ее мужем, который, находясь в чужом роду, видит в детях естественную опору. Детоубийство среди ашанти неизвестно, рождение двойни считается счастливым событием. Родители 10 живых детей проходят специальную церемонию, во время которой их поздравляют все жители селения[17].
Зулусы (Южная Африка) имеют четко выраженную патрилинейную родовую организацию. Жена приобретается за определенный выкуп (лоболо), причем члены рода помогают жениху собрать необходимое для этого количество скота. Основным назначением женщины считается материнство, рождение детей. Если женщина умерла, не успев родить, или если она оказывается бездетной, то ее полагается заменить младшей сестрой, в противном случае муж имеет право требовать возвращения лоболо. В зулусских семьях почти с одинаковой радостью встречается рождение как сына, являющегося новым членом рода и поднимающего социальный престиж отца, так и девочки, за которую впоследствии можно получить брачный выкуп. При обследовании бахайя — другого бантуязычного народа — женщины считали бессмысленным задаваемый им вопрос о желательном числе детей или приводили сомнительные цифры — 50 или 100 детей. У бахайя, как и у многих других африканских народов, повышенный социальный статус матерей подчеркивается тем, что они носят одежду, отличную от одежды бездетных женщин[18].
17
18