– Три тысячи? – Андервуд расхохотался и от смеха сытно рыгнул. – Шутишь, Роэл-Шмоэл! Мне платят десять штук за один, а некоторые и все двадцать, так что можешь скатать свои три тысячи в тонкую трубочку, а потом засунуть себе в... Хотя… – Кладбище эклеров окинул ее оценивающим взглядом. – Ладно, давай свои бабки, перепихнемся и ксива твоя!
– Что? – от возмущения девушка задохнулась. – С ума сошел? Я с тобой спать не собираюсь!
– Что, Кел Андервуд недостаточно хорош для такой чистенькой малютки, как ты? – в голосе Кладбища эклеров звучала явная злость. – А вот хрен тебе тогда, красотка, а не ксиву!
Роэл растерялась. Как-то все не по плану шло. Вообще не по плану! Главное, чтобы он этого не заметил, а то пиши пропало.
– Да, недостаточно! – с вызовом воскликнула она. – Не говори глупостей, Келли. Ты сделаешь то, что мне нужно! За три тысячи лиардов! И никаких тебе перепихов! Придумал тоже!
Грубое слово, которое пришлось произнести, неприятно резануло ей слух.
– Ну, сиськи-то покажи, я хоть подрочу, – отозвался Кладбище эклеров уже другим, заискивающим тоном и девушка с удивлением поняла, что перед ее напором он отступает.
– Нет!
– Ну и чертс тобой, Роэл-Шмоэл! Не больно-то и хотелось! – в его голосе не было больше злости, а лишь обида. – У меня секса между прочим, полгода не было! Могла бы и удружить, на одном курсе ведь учились!
– Не обижайся, Келли, но ты бы хоть голову помыл и прибрался тут, – рискнула сказать Роэл. – Тогда, может, эта проблема решилась сама собой?
– Не лезь не в свое дело! – Кладбище эклеров вспыхнул и поднялся, прижав к груди руки ладонями вверх, будто держал невидимую книгу. – Кафедра судебной психиатрии?
Роэл с готовностью кивнула, до конца не веря в то, что ей все-таки удалось взять ситуацию под контроль и она получит от этого малосимпатичного парня то, без чего ее план просто неосуществим.
Лицо Кладбища эклеров изменилось, приобретя строгое выражение и даже некоторую привлекательность, а из ладоней в один миг аж до потолка повалил густой молочно-белый дым. Расширившимися от удивления глазами Роэл наблюдала за тем, как комната тонет в клубах этого самого дыма, но в какой-то момент он прекратил исторгаться и сложился обратно в ладони Кладбища эклеров, подобно тому, как складывается книжка-панорама, если ее закрыть.
В руках парня оказалась прозрачная пластиковая папка с несколькими листами бумаги в ней. Ликуя, Роэл чуть было не кинулась Кладбищу эклеров на шею, но так далеко ее благодарность все-таки не простерлась.
Получив свои три тысячи лиардов, Келли проводил ее до двери, но на пороге вдруг спросил:
– Чего-то я, хоть убей, припомнить не могу, а твой-то какой дар, Роэл-Шмоэл?
– Совсем у тебя, Келли, с памятью плохо, – покачала головой девушка. – Я человек, и сверхспособности у меня никакой нет. Впрочем, мне и так неплохо!
– Ого! Из Знающих, что ли? – с интересом спросил Кладбище эклеров.
– Ага!
Кивнув, Роэл стала быстро спускаться по лестнице, пока у Келли не появились еще какие-то вопросы, которые неизменно возникали, когда речь заходила о ее расе. Рука помимо воли потянулась к воротнику ветровки, где под трикотажной тканью майки прятался на серебряной цепочке маленький ключик, украшенный крошечным изумрудом. Сколько она себя помнила, на нее постоянно накатывал страх, что цепочка оборвалась и кулончик соскользнул, или что она забыла его надеть. Такого случиться просто не могло – этот кулон Роэл никогда не снимала. Не снимала – и все равно дико боялась его потерять.
Ее дар – ее проклятье. Но тебе, Келли, этого знать совсем не обязательно.
Окрыленная тем, что начало ее безумному плану положено, Роэл очень быстро добралась до своего Volkswagen Вeetle аж 1982 года выпуска. И хотя над ее машиной на работе откровенно посмеивались, а Николас и вовсе называл «Жучок» бешеной табуреткой, Роэл любила своего жизнерадостного желтого старичка.
В салоне машины подрагивающими от нетерпения пальцами Роэл достала документы из папки и не сдержала восторженного восклицания.
Направление на прохождение практики в Психиатрической Клинической Лечебнице им. Св. Трифона, выданное Первым Буковенским Княжеским Университетом на Кафедре судебной психиатрии. Толстая гербовая бумага бланка, печати, уйма подписей – ректора, главы кафедры, их заместителей и куратора – все такое основательное и настоящее! А в графе «кому» написано: студентке пятого курса Роэл Харт.
Сверхспособность Келли Андервуда, отталкивающего дампира по прозвищу Кладбище эклеров, была поистине уникальной. В узких кругах он известен тем, что может подделать абсолютно любой документ, и никто и никогда не заподозрит в этом фальшивку.