В своем кабинете главврач лечебницы принялся внимательнейшим образом изучать ее липовое направление и, не найдя в нем ничего подозрительного, отправил Роэл в отдел кадров, чтобы оформить все необходимые документы, а начальник службы безопасности должен был выдать пропуск.
Вот уж кто Роэл совсем не понравился, так этот самый начальник – лысеющий мужчина с объемистым животом. Добродушно болтая с девушкой, он умудрялся касаться то ее руки, то плеча, то талии. Ей было неприятно, и, наверное, поэтому на фотографии, которую приклеили к пропуску, она вышла неудачно: собранные в неопрятный пучок бесцветные волосы, поджатые губы и вытаращенные глаза.
После прохождения всех необходимых формальностей Роэл выдали белый халат и, прикрепив к нему бейдж со своим удостоверением-пропуском, девушка вернулась в личный кабинет Дюпона. И если до этого она пребывала в каком-то нервическом напряжении, до последнего боясь, что в ней в любой момент раскроют самозванку, то сейчас страх почти отпустил.
Ей, какой-то сочинительнице гороскопов, к которой в редакции газеты никто не относился серьезно, удалось проникнуть туда, куда не мог даже сам Николас Леконт! Теперь главное – правильно расставить приоритеты и выжать из своего преимущества максимум… То есть, вызнать все – от того, что здесь дают на завтрак, до того, что написано в личном деле самого опасного из заключенных. Правда, кто ж ее, практикантку, к самому опасному-то подпустит! Держи карман шире…
Феб Дюпон некоторое время, сцепив руки замком, рассматривал Роэл, взгляд его задержался на бейдже, и главврач заметил:
– В жизни вы намного красивее, чем на этом фото, мисс Харт. Почему не попросили мистера Босолея сделать еще кадр?
– Это не имеет значения, – покачала головой Роэл.
И слукавила. На самом деле она просто постеснялась попросить перефотографировать ее.
– Знаете, мисс Харт, а ведь у меня к вам предложение, – проговорил Дюпон, чуть улыбнувшись. – И вот сейчас я гадаю: гневно откажетесь или… или с интересом согласитесь?
– Зачем гадать, да еще и озвучивать это, если можно прямо спросить, мистер Дюпон, – удивилась Роэл. – Как будто хотите заинтриговать меня…
– Ну что вы, со своей молодой коллегой я, наоборот, должен быть более, чем прозрачен, – отозвался Дюпон. – Собственно, предложение состоит вот в чем: как бы вы посмотрели, если с самого начала, с самого, так сказать, первого дня, я отправил вас к опаснейшему заключенному, содержащемуся в лечебнице Св. Трифона? Сразу оговорюсь, что безопасность гарантирую полную – он находится в изоляторе, а там особенный магнитный пол – ступить на специальную немагнитную зону, в пределах которой вы будете находиться, он не сможет.
Брови Роэл, совершенно не подчиняясь своей хозяйке, устремились вверх. Неужели он сейчас говорит серьёзно? Так запросто получить то, о чем она и мечтать не могла! Да она...! Да она такой материал напишет, Леконт и Требье волосы рвать будут от зависти!
– Но почему?
– Потому что, – тяжко вздохнул Дюпон и потер переносицу. – Он невыносим. Никто из здешнего персонала не хочет разговаривать с этим заключенным. Последней с ним пыталась работать мисс Арпеник. В итоге вышла вся в слезах – это не она проводила с ним сеанс, а он с ней. Совершенно спокойно, зная, что происходящее фиксирует камера видеонаблюдения, он озвучил все ее глубочайшие комплексы: она жутко переживает из-за своей некрасивой внешности и боится остаться старой девой. Простите за подробности, мисс Харт, но он вытянул из нее даже то, что она снимает молоденьких мальчиков-альфонсов, иногда трех на одну ночь. После этого бедняжке пришлось уволиться. Она вообще убрала свой диплом психиатра на полку и сейчас работает в книжном магазине. Вы – новое для него лицо, вы молоды и привлекательны и, возможно, вам удастся найти с ним общий язык. Я не предлагаю вам проводить с ним терапию, даже пытаться как-то влиять на него. Просто составьте его психологический портрет – и я засчитаю вам практику.
– Ваше предложение совершенно неожиданно, – стараясь не показать радости, сдержанно проговорила Роэл. – Но мне было бы очень интересно попытаться выполнить такое непростое задание. Но кто же он, этот опаснейший во всей лечебнице заключенный?
– Знаете, а я не прогадал – вы согласились, – со скрытой улыбкой проговорил Дюпон. Подойдя к одному из шкафов, достал оттуда толстую папку и положил ее перед Роэл. – Гаспар Леоне. Был чистокровным вампиром, но… Кровь упыря! Понимаете, что это значит. Процесс необратимый. Однако, трансформацию в упыря удалось замедлить при помощи сильнодействующего препарата эналиума, дозу которого пациент получает каждый день. Соответственно, ужасающий голод, который он испытывает, и удовлетворить который можно лишь мясом любого разумного существа, налицо. Самое, пожалуй, любопытное заключается в том, что он может контролировать свое превращение в безумное чудовище, сопротивляться зову хладной крови, но… Гаспар не хочет этого делать. Мы, как можем, тормозим процесс, однако успехи небольшие.