— Скажи, а просто пригласить меня ты не мог? Религия не позволила?
— Если честно… — он замялся. — Я до жути боялся, что ты мне откажешь. Поэтому… Ну, ты же не уйдёшь прямо из ресторана, правда?
— Чего тебе бояться? — пробормотала я. Глупо как-то получилось… И его девушка, гражданская жена, странная какая-то. Вообще, всё происходящее странно до невозможности. Надо побыстрее разрулить эту ситуацию и расстаться с маркизом навсегда.
— Мы расстались не лучшим образом, — продолжил Антуан. — Я много думал о тебе. Надеялся, что ты меня не забыла…
— Почему, Антуан? — тихо спросила я.
Он взял мою руку через стол, погладил пальцами ладонь и ответил:
— Потому что я не забыл. И не хочу забывать. Я приехал попросить у тебя прощения.
— Тебе не за что просить прощения, — слова сами вырвались, хотя я хотела промолчать.
— Не спорь, детка…
Официант снова подошёл, держа наготове блокнотик:
— Вы выбрали, с чего начнёте трапезу?
— Первым делом принесите нам графин огненной воды, — улыбнулась я, зная, что Антуан не поймёт. — Из закусок возьмём оливье и селёдку под шубой, потом горячее — пельмени с фирменным соусом, а до десерта, если доживём, скажем потом.
— Сию минуту!
Официант поклонился и отошёл. Антуан прищурился:
— Что ты заказала?
— Тебе понравится. Расскажи мне лучше о ваших отношениях с Лилль.
Он с усмешкой наклонился и поцеловал мою руку:
— Ты ревнуешь!
— Ни в коем случае! — соврала я. — Интересуюсь принципом свободных отношений.
— Расслабься и не ревнуй, Альошка! Лилль — моя дальняя кузина и, к тому же, лесбиянка. Так что это мне надо бы ревновать… Кстати, она на тебя очень недвусмысленно смотрела во время экскурсии!
Что-о-о? Кузина-лесбиянка? Вот жук! Притащил с собой родственницу и выдал за свою жену! Только чтобы позлить её, Алёшку? И как после этого с ним разговаривать?
— У тебя такой взгляд, mon coeur, мне страшно!
— Это очень хорошо, что тебе страшно, — ответила я, машинально комкая салфетку. — Я отомщу.
— Я люблю тебя, Альошка!
Официант принёс графин и две рюмки, поставил на стол между нами, добавил корзиночку домашних чипсов, тарелочку с мелкими кружочками колбасы, а мы с Антуаном смотрели друг на друга и не могли отвести взгляд. Я была склонна думать, что ослышалась, но глаза маркиза говорили об обратном. Он убрал шторки, и в светлых радужках плескалась надежда и нежность. Наконец, я разорвала наваждение и зажмурилась. Внутри стало тепло, словно в меня налили целый чайник кипятка, и он согрел заледеневшую за последние месяцы кровь… Сердце бухало редко-редко, отдаваясь гулкими ударами в висках. Мой маркиз… Он приехал ко мне, сам, за тысячи километров! Он признался мне в любви, но разве можно верить ему? Хочется, но колется.
— Ты несерьёзно, Антуан, — наконец, смогла выдавить я и снова глянула на него. Маркиз покачал головой, наливая водку в рюмки:
— Недоверчивая моя девочка. Послушай, ты хочешь нас убить? Это настоящая русская водка? Мы до дому не сможем добраться!
— Возьмём такси. Антуан, ты не ответил. Я не могу… Понимаешь… Ты уедешь обратно во Францию, а я останусь здесь, снова одна…
— Я заберу тебя с собой, Альошка! Я не хочу больше жить без тебя, mon petit coeur, mon amour, ma chérie!
Я смотрела в его глаза и качала головой. Какой он простой! Как всё у него решается по щелчку пальцев!
— Я не смогу, Антуан. У меня дети, работа…
— Дети? Альошка, солнышко, сколько тебе лет? — искренне изумился маркиз. Я рассмеялась через силу, сообразив, что сморозила:
— Нет, это не мои дети, это брат с сестрой. И, кроме меня, у них никого нет. Нет, есть наша мать, но она… не совсем вменяемая. А мне никто их не доверит. Я путано говорю, да?
— Я вспомнил! Один мой сокурсник, родом из России, говорил: без бутылки не разберёшься! — заявил Антуан, поднимая рюмку. — Знаешь что? Если ты не можешь поехать со мной, я буду жить в Москве! Салют!
— За понимание, — растерянно ответила я, выпила водку до дна и сунула в рот вкусный солёный чипс. Антуан последовал моему примеру и глухо выдохнул:
— Putain bordel de merde, это… Так крепко!
— Боишься упиться? — усмехнулась я, глядя, как подошедший официант ставит две тарелки с затейливыми корзинками из теста перед нами. — Ничего, у меня уже был опыт транспортировки твоего бесчувственного тела, я справлюсь.