Странно. Она почти не помнила отца, никак не могла вспомнить брата. И маму тоже. Они оставались размытыми бесплотными тенями, как будто их и не было никогда в Ирининой жизни. Настю — Ирина помнила ярко. Рустама и Игорька — помнила. А свою семью…
Похоже, придется знакомиться заново. Надо придумать амнезию… А что придумывать, амнезия и есть. Про Анэйвалу, конечно, рассказывать не надо и про банду галактического злыдня тоже, это ни к чему. А так вот, версию выдать: дали по голове, похитили, держали где-то, где — не помню. Потом в парке выпустили, как — не помню. В конце-концов! Здесь же нет Лилайона ак-лидана с его ментосканером! А к психологам на прием напрашиваться — дело сугубо добровольное, хочешь — иди, хочешь, не иди, никто силком не потащит…
Милиция, может, спросит… но, опять-таки, до класса Клаверэля барлага любому милиционеру как до Луны пешком, и ментосканеров, опять-таки, ни у кого ни в какой милиции нет и быть не может.
Ну что ж. Так и будем врать одно и то же, одинаковое. Дали по голове, похитили, где держали, не помню, почему отпустили — не знаю, кто в парк привез — опять-таки, не знаю и не помню…
…Дверь в подъезде разбита… когда-то здесь стоял домофон, а теперь замок выбит, причем давно. И как всегда, никто платить за ремонт не хочет.
Ирина толкнула дверь. Обшарпанный подъезд встретил ее тусклым светом чудом уцелевшей лампочки, выводком тощих кошек, жавшихся к трубе отопления… Дали тепло, механически сообразила Ирина, значит, за окном конец октября…
Она задержалась, чтобы погладить кошек. Ей было страшно, и она сама понимала, что боится. Но мосты сожжены. Корабль с Анэйвалы наверняка уже покинул Солнечную систему. Что ему здесь делать?
— Контакта не будет, — предупредил Ирину а-дмлри леангрош. — Мы просто вернем вас домой. И все.
Он решил лично сопроводить Ирина на ее Землю. Сказал, что Земля, в принципе, в сфере влияния его клана. Хоть и находится очень далеко от Анэйвалы, и какого-либо интереса не представляет. Так… Окраинный мирок, за которым желательно приглядывать. Но не более того.
— Почему? — спросила Ирина.
— Если бы вы согласились на обучение, — сказал а-дмори леангрош, — вы бы уже прослушали вводный курс и знали бы почему.
Ирина смолчала. Ей стало очень неприятно, но она промолчала. Можно подумать, ее звали учиться из-за ее собственного огромного таланта! А не потому, что надо было спровоцировать на ответные действия банду Артудекта.
— Мой народ, — продолжал а-дмори леангрош, — зовется Оль-Лейран, что в переводе означает Старшие Дети Мира. И мы действительно здесь старшие. Наша история насчитывает десятки мегахронов. Пока не найдена ни одна раса, которая могла бы похвастаться тем же. На заре нашей истории, когда мы были юны и безрассудны, мы активно вмешивались в дела младших рас, разумеется, с благими намерениями. Мы дарили разум и мы отбирали разум… И учились на собственных ошибках. Уроки порой оказывались слишком жестокими. Несколько раз наша раса оказывалась на грани исчезновения. Но, к сожалению, уроки прошлого не всем идут впрок. Недавно клан Ми-Грайонов допустил серьезнейшую ошибку с Землей-три. За семьдесят стандартных лет — смехотворное время по меркам Вселенной! — из окраинного умирающего мира получилась могущественная, но агрессивная и очень конфликтная цивилизация, с которой нам теперь приходиться мириться в ущерб своим интересам. Вторая Земля-три нам не нужна.
Контакта с вашим миром не будет.
Он, конечно, был прав… Ирина сама не знала, радоваться этому или плакать. Она не могла себе представить последствия такого контакта. Но и болезненно грустно было сознавать, что она уже никогда не вернется на Анэйву.
Вот ведь как. Так страстно мечтала вернуться домой. Жила этой мечтой, лелеяла ее в себе и холила. А вот вернулась, и — на душе тоскливо. Так тоскливо, что хоть топись…
Кошки просительно мурлыкали. Эх вы, бедолаги. Жалко вас, но в карманах пусто. Что ж, покормим несчастных зверей позже…
Ирина поняла, что отчаянно тянет время. Но разве это спасет ее? Она решительно поднялась на второй этаж. Знакомую дверь нашла сразу же. Хотела вставить ключ, но вдруг увидела, что дверь незаперта.