Глава клана вдруг шагнул навстречу.
— Кету! — выдохнул он, глазам своим не веря, — Кетуларайнешь!
Артем Денисович недобро усмехнулся и отвесил ему издевательский поклон. Насколько позволили скованные за спиной руки. Ирина во все глаза смотрела на них.
Похоже, разыгрывался заключительный акт длительной жизненной драмы.
Эти двое прекрасно знали друг друга. Давние знакомцы…
— Низко же ты пал, — с презрением бросил Глава Дорхайонов.
Он повернулся, шагнул было прочь. И в спину ему, уходящему, пленник с ненавистью швырнул всего одно непонятное слово:
— Орлоемь!
Дорхайон вздрогнул, как от удара. Обернулся:
— Что?
И тут выдержка изменила пленнику. Он рванулся вперед и смачно харкнул прямо в лицо своего недруга. Попал, что удивительно.
Его сбили с ног, чувствительно пнули несколько раз. А он вдруг зашелся сатанинским хохотом. Он катался по траве и хохотал, хохотал, хохотал как безумный, и не мог остановиться. Сумасшедший, поняла Ирина. Тронутый. Недаром он показался ей безумным еще в прошлый раз.
Итэль Дорхайон вынул светлый платочек и брезгливо стер с щеки плевок. Бросил платок на траву. Он не сказал ни слова. Да и что тут можно было сказать? Не материть же безумца.
… И вот ради этого Артем Денисович позволил себя поймать? Ради плевка в морду главе клана Дорхайонов? Хорошо, он плюнул. Исполнил, так сказать, заветное свое желание. И пойдет теперь на виселицу. Плевок в обмен на виселицу слишком уж неравный обмен! Но кто поймет сумасшедшего?
То, что Артудект явно тронулся умом, видно было всем и каждому, даже Настя смотрела на него с удивлением и жалостью.
Но Ирине именно это и не нравилось. Сумасшествие для такой ядовитой гадины — слишком легкий, слишком простой конец. Несправедливо простой…
Ядовитая гадина.
Яд…
Ирина закричала.
ГЛАВА 31. ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Ирина закричала:
— Это яд! Он ядом плюнул! Плевок отравленный!
Мгновенно поднялась суматоха.
— Ты сдохнешь, Дорхайон! — радостно орал Артем Денисович. — Сдохнешь! И подыхать будешь долго и мучительно, под конец взвоешь, сам в петлю полезешь!
Он получил под дых и по шее, но его это ничуть не угомонило.
— Я работал над составом полжизни! Противоядия нет. Ты сдохнешь, урод! Сдохнешь!
Итэль Дорхайон ничего не отвечал. Он жестом отогнал Тэйнхари ак-лидана, потом так же, жестом, велел охране пленника не бить и даже отпустить его.
Артем Денисович с трудом поднялся на ноги. Ему никто не помогал. Злобная радость искажала его лицо до неузнаваемости. Любимый учитель… Полно, да он ли это? Обезумевший от собственной ненависти зверь…
Глава клана молча слушал отборную брань, разбиравшую по косточкам всех его предков до сотого колена. Молча слушал. И смотрел. Под его взглядом поток ругательств как-то сам по себе начал иссякать, пока не выдохся совсем. Артем Денисович, конечно же, продолжал смотреть в лицо своему врагу, но Ирина видела: в этой странной игре в гляделки хвастаться придется не ему.
— Посмотри ей в глаза, Кету, — сказал глава клана, кивая вдруг на Ирину. — Посмотри ей в глаза и попроси прощения. Может, она тебя прости. Я — не могу.
Он повернулся и пошел прочь. Тэйнхари ак-лидан поспешил следом.
Артем Денисович посмотрел на Ирину. Она не отвела взгляда, лишь крепче прижала к себе сынишку. Молчала. Да и что тут скажешь?
— Будь счастлива, Ирочка, — серьезно сказал он. — Будь счастлива…
Его ткнули в спину: иди, мол. Он пошел. Потом оглянулся. Его снова пихнули. И больше он уже не оглядывался.
И почти сразу же грянул новый скандал.
Фарго шипел на а-дмори леангроша и Клаверэля барлага. Наверное, они давно уже между собой потихоньку грызлись, только за сольным выступлением Артудекта на них никто внимания не обращал. Теперь "сцена" опустела, и каждое слово звучало резко и громко.
— Уймись, Фарго, — говорил а-дмори леангрош. — Ты обезумел.
— Да пошел ты… — Фарго выдал куда. — Ты, ублюдок. Я бы глотку тебе вырвал, глаза бы выдавил! — он бешено плюнул отцу под ноги. — Падаль! Но я не могу тебя вызвать!
— Какая жалость, — язвительно заметил а-дмори леангрош. — Можно подумать, ты посмел бы.
— Да! Посмел бы, и еще как! Ты подставил ее, это ты подставил ее! Из-за тебя она погибла. Ненавижу!
Ирина ошеломленно поняла, что Фарго говорит о Раласву сэлиданум. Все правильно, она была его матерью. Она не просто родила его, она сохранила жизнь больному ребенку — вопреки закону, вопреки всему. Неудивительно, что Фарго был так к ней привязан…