Алавернош осторожно и очень бережно взял ее за руку. Ирина сдержалась, не отдернулась.
Прикосновение теплой ладони странным образом успокоило ее.
Они не сказали друг другу ни слова.
Слова были не нужны.
Все когда-нибудь заканчивается. Закончилось и лечение в Центре нейрохирургии. Игорек выздоровел. Конечно, в ближайшее время ему не рекомендовалось, к примеру, лазать по деревьям или носиться по-сумасшедшему, как это делают все мальчишки. И приезжать на осмотры надо будет не реже, чем каждые пятнадцать-двадцать дней. Но это все казалось мелочью по сравнению с тем, что осталось позади.
Ирина взяла сына, попрощалась с врачами и вернулась в лан-лейран. В Детский Центр.
Она наивно полагала, что вернется к своей прежней работе…
Первый сюрприз она получила у дверей своей квартиры. Дверь не открылась. А кодификатор выдал сообщение об отсутствии доступа.
Тогда Ирина пошла в Детский Центр. Но ее коллеги дружно прятали глаза и советовали обратиться к новому заведующему, которого звали Хазьям Окэнрим. Делать нечего, Ирина пошла.
Господин Окэнрим оказался среднего возраста чернокожим мужчиной. Он занял кабинет Раласву ди-Тонкэ и успел уже переделать его под свой вкус. Исчезли подушки, вместо них появилась громоздкая и от того мало уместная здесь мебель. Разве только терминал остался прежним…
Разговор с господином заведующим поразил своей краткостью:
— Вы не являлись на работу в течение 17 дней, — говорил он, глядя не на Ирину, а куда-то сквозь нее. — Вы не уведомили меня о причинах вашего отсутствия. Вы уволены. Ваш жилой блок перейдет другому сотруднику.
— Понятно, — кивнула Ирина. — Но я могу хотя бы забрать вещи?
— Можете.
Он взял у нее кодификатор, внес изменения.
— Сегодня, до полуночи. Потрудитесь переехать.
Она вышла в коридор, держа за руку притихшего Игорька. И удивилась полному отсутствию эмоций. Все в ней словно замерло, смерзлось в ком ледяной пустоты.
На полном автомате она вернулась в свою квартиру. Вещи… А какие у нее тут были вещи? Синтезатор, подарок Феолэска. Горшок с растением, чей бутон успел распуститься в шикарный алый цветок. Несколько флэш-кубов с записями. Все…
Ирина вышла, закрыла за собой ставшую чужой дверь. Она не представляла себе, куда идти и что делать. Мир словно отодвинулся в сторону, стал вязким, враждебным, чужим… Так ведь он и не был ей родным с самого начала. Следовало ожидать…
— Мама, я устал! Мама!
— Сейчас, сынок… сейчас… — невпопад ответила Ирина.
Она подвела ребенка к ближайшей лавочке, усадила его. Села сама, горшок поставила на землю, синтезатор положила рядом. Сынок устроил голову у нее на коленях.
Ирина гладила Игорька и не думала ни о чем…
— Вот вы где! Я искала вас в больнице, но мне сказали, что вы оттуда уехали…
Ирина с трудом сосредоточилась. Клаемь? Да, она.
— Это ваш сын? А что вы оба здесь делаете?
— Меня уволили, — объяснила Ирина. — И я теперь на улице.
— Как уволили?
Она пожала плечами.
— Так, — сказала Клаемь.
Она вынула планшетку комма, быстро произвела вызов.
— Окэнрим, — сказала она появившемуся в экране изображению. — Это что за дела?
Новоиспеченный заведующий при виде Клаемь сразу вытянулся во фрунт.
— Достопочтенная Клаемь а-свери, — начал было он.
— Ирину Исмуратову восстановить в прежней должности, — приказала Клаемь.
— Но она же не появлялась на работе семнадцать дней! По закону…
— Окэнрим, — сказала Клаемь сквозь зубы, — ты сам уволен.
И отключилась
— Все, — сказала она. — Можете возвращаться в квартиру. Если возникнут какие-то проблемы, сразу же обращайтесь ко мне.
— Спасибо, — сказала Ирина, но не стронулась с места.
— Даршан пест, — выразилась Клаемь, — стоило только отлучиться по серьезному делу, и мир перевернулся.
Она села рядом с Ириной и пояснила:
— Фарго обезумел. Не знаю, что с ним и делать… Рвет и мечет, обвиняет Клаверэля в смерти матери… Раласву Ди-Тонкэ умерла, поверить не могу!
Ирина молчала.
— Что с вами? — заметила Клаемь неладное.
— Ничего, — мотнула головой Ирина.
— Что же вы меня не дождались? Вот так ушли, никому ничего не сказав. Могли бы сообщить мне. Я вас в Центре нейрохирургии искала!
Ирина промолчала. Слова — Центр нейрохирургии — упали на поверхность стоячей воды словно камень. И от них пошли круги…