Ирину окатило внезапным ужасом:
— Господи! — она вскочила, — Да я же должна вернуться в нейрохирургическое отделение. Моему сыну будут делать операцию! А я здесь прохлаждаюсь.
— Ирина, — удивилась Клаемь. — Вот же ваш сын. Вас уже выписали…
— Нет, нет, я должна идти…
— Погодите… постойте, — Клаемь проворно схватила ее за руку. — Что с вами?
— Отпустите меня! — завизжала Ирина не своим голосом. — Отпустите. Я должна идти к сыну… отпустите, а то не успею! Отпустите!
Мир заволокло какой-то серой ватной мглой. Сквозь которую доносился слабый крик Игорька:
— Мама, мама!
Сейчас, сыночек! Я иду! Я тебя не брошу.
Не брошу.
Никогда.
ГЛАВА 32. ОБЫЧНАЯ ИСТОРИЯ
Мир схлопнулся в серое безвременье. День сменялся ночью, но отличить переход одного времени суток в другое оказалось невозможно. Приходили незнакомые люди, пытали нечто безымянное и вновь уходили. И так продолжалось и продолжалось — бесконечно.
Однажды пришла Клаемь. Ирина узнала ее. Но ей не хотелось разговаривать, и она просто молча смотрела на нее.
А вот Непаэля Лилайона она возненавидела. Замучил! Ирина с удовольствием увидела бы его в гробу и в белых тапочках. Но доставлять ей такое удовольствие никто не собирался.
Однажды она вышла в коридор… Не то, чтобы дверь в ее комнату запиралась. Просто Ирине в голову не приходило, что можно куда-то уйти. А тут будто толкнула что. Подошла к двери, а дверь открылась…
Она вышла в коридор, из коридора прошла в парк. Долго бродила по дорожкам, заблудилась. Собственно, возвращаться назад ей и не хотелось.
Она села прямо на траву, ппислонилась спиной к дереву, обхватила коленки руками и так сидела, неподвижно и молча. В голове было пусто. Ни эмоций, ни мыслей. Ничего…
Шаги.
Санитары, наверное. Или как их назвать. Милые улыбчивые люди, которые, в общем-то, против Ирины ничего не имели. Они были терпеливы до отвращения. Но истерить в их присутствии отчего-то совершенно не хотелось. И, хочешь ты этого или не хочешь, но как-то само собой получается, что делаешь все, о чем они ни попросят…
Впрочем, шаги принадлежали не им… Ирина увидела женщину в светлом брючном костюме. Она неторопливо прошла мимо… скользнула по Ирине невидящим безмятежным (безумным?) взглядом… не заметила. Или не воспиняла? Пошла дальше. Ирина смотрела ей вслед, ничего не понимая…
… отчего эта странная женщина…
… настолько сильно испугала одним своим видом?
Ирина не смогла понять.
Смеркалось. Цветы-светильники вспыхнули ровным молочно-серебристым сиянием. Надо было, наверное, возвращаться, но вставать не хотелось.
Здесь и нашел ее Лилайон ак-лидан. Он сел напротив, сказал с укором:
— Что же вы так…
Ирина молча отвернулась. Он только вздохнул:
— Пойдемте…
— Не хочу.
— А что же вы хотите?
Ирина быстро подняла голову, посмотрела на него.
— Я хочу увидеть сына, — сказала она. — Хочу знать, что с ним!
— Ваш ребенок чувствует себя прекрасно, — терпеливо объяснил Лилайон. — За ним присматривают.
— Кто?
— Ваш опекун, Клаемь а-свери…
Ирина только фыркнула. Из Клаемь нянька… как из волка — комнатная болонка.
… и Алавернош Магайон.
Вот Алавернош — дело другое. На него можно положиться…
— Я хочу увидеть сына, — повторила она.
— Хорошо, — согласился ак-лидан. — Завтра. А сейчас вам надо вернуться в…
— Я хочу увидеть сына!
— Завтра увидите, — терпеливо повторил ак-лидан. — Посмотрите, уже темно, уже поздно. Ребенок спит. Зачем будить его? А завтра утром вам его привезут, пообщаетесь…
Ирина молча смотрела на него. Он прав… прав… Не надо тревожить спящего Игорька. Но как же долго ждать до самого утра!
Как долго…
— Пойдемте, — мягко выговорил Лилайон. — Вам ведь тоже не помешает поспать…
Ирина сдалась. А что оставалось делать? Бесполезно дергаться, все равно ак-лидан добьется своего. И еще отправит на дополнительные процедуры, а Игорька повидать так и не даст, с него станется.
…Спала она плохо, все вскидывалась, боялась, что проспит долгожданное утро. Забылась лишь перед самым рассветом, мутным беспокойным сном. Во сне кто-то уходил от нее, уходил в туман, и не оглядывался. Ирина бежала следом, звала, отчаянно пытаясь дотянуться. Ничего не получалось.
Проснулась она невыспавшейся, с головной болью. Голова болела так, что аж подташнивало. Вот уж не было печали…
— Что-то мне ваше лицо не нравится, — сказал ей Лилайон ак-лидан. — Вы хорошо себя чувствуете?