— В Дармреа принято сохранять жизнь увечным детям. Рианки вообще трепетно относятся к жизни как таковой. В их медицинских центрах спасают всех… Нашей Службе Генетического Контроля такая практика не подходит. Мы обязаны сохранять память рода и гены рода — в здоровом потомстве, иначе погибнем. Но эти рассуждения хороши, когда не касаются тебя самого. Не думаю, что Орлоемь знала, на что шла, рожая ребенка без дозволения Службы Генетического Контроля. Я сам тогда этого толком не понимал. Случившееся потрясло нас обоих. Но Орлоемь ударило сильнее. Она так хотела родить ребенка! Так ждала его. И ее разум… не выдержал. Она… замкнулась в себе. Ушла в тот мир, где ее дочь осталась жива. Навсегда ушла. Насовсем.
У нее не осталось ничего, что могло бы привязать ее к этому миру и вытянуть из тьмы безумия. А ты — совсем другое дело. У тебя есть сын и дочь, скоро ты родишь третьего ребенка. Генетическая экспертиза не выявила никаких отклонений, твоему ребенку эвтаназия не грозит. У Генетического Контроля, конечно, могут возникнуть кое-какие претензии, но они тебя пускай не заботят, я с ними сам разберусь…
— Скажите, — тихо спросила Ирина, — а что случилось с Орлоемь? Она погибла?
— Нет, — Глава клана на нее не смотрел, — она не погибла… Она жива до сих пор. Вот в этой самой клинике. Я… часто навещаю ее.
Ирина внезапно вспомнила. Вспомнила, как ушла из палаты. И как увидела женщину с безумным взглядом. Память услужливо выдала лицо. Она! Не слишком старая, не старуха морщинистая… хотя сколько ей могло быть лет? Безумно много. Много, но лишенные рассудка стареют иначе. Как же я сразу не догадалась! — потрясенно подумала Ирина.
— Я хочу, — продолжил Дорхайон, — чтобы хоть ты была счастлива. Раз уж у нас с Орлоемь не получилось. По закону о клонах, ты ее дочь. А значит, и моя тоже. Я обязан о тебе позаботиться. Что сейчас и делаю.
— Спасибо… — пробормотала Ирина.
Что еще она могла сказать? Что — в ответ на такое откровение? Ничего. Только спасибо. Единственное, что было уместно в этой ситуации
Они помолчали. Потом Ирина осторожно спросила:
— Скажите… а тот яд, что был в плевке… его обезвредили?
Дорхайон пожал плечами:
— Да.
— Врете ведь, — неожиданно даже для себя сказала Ирина. — Вид у вас…
— Вру, — легко согласился он, думая о чем-то своем.
— Но… вы же умрете!
— Мы все умрем, рано или поздно.
— Но… надо же что-то делать!
Она вспомнила радостный смех Артема Денисовича. Противоядия нет… подыхать будешь медленно… сам в петлю полезешь…
— Ак-лиданы работают. Может быть, успеют, — равнодушно ответил он.
Потрясающее самообладание! Или это показное, на публику? Кто же скажет…
— Иди. Тебя встречают…
Ирина увидела Алаверноша. Она порывисто встала. Потом села. Потом снова встала и бросилась навстречу.
… Только сейчас, после стольких мук в клинике Лилайона, она вдруг отчетливо поняла, насколько Алавернош ей дорог. Единственный человек, который был ей другом в этом мире. Который полюбил не благодаря своей треклятой генетической памяти, а вопреки ей. Ведь к нему память пришла по женской линии, из другого клана…
Она уткнулась лицом в его руки и расплакалась.
— Не бросай меня больше! Никогда больше не бросай меня!
ГЛАВА 33. ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Ранним утром солнце расплескалось по комнате веселыми теплыми зайчиками. Ирина перевернулась на другой бок и попыталась уснуть снова, но не вышло. Впрочем, дрема не ушла до конца, продолжая причудливо смешивать в сознании события и лица.
Ирина словно плыла по золотым волнам теплого моря, и каждая волна раскрывалась образами, всплывающими со дна памяти.
… Ей снилась свадьба.
Вопреки ожидаемому, свадьба была скромной, исключительно в кругу самых близких родственников. Но все снималось на крошечные видеокамеры, спрятанные так, что, не зная о них, не углядишь ни за что. Снималось для архивов Службы Исторической Памяти. Такой порядок. Обычай, традиция, если угодно.
Да, это было со мной. Было в моей жизни. Было в реальности. Я помню. Свадьба была…
Клаемь пришла с Фарго, но все видели: эти двое лишь изображают семейную идиллию. Ирина знала, что Клаемь крепко поссорилась с супругом и требовала от него забрать райлпага вызов брату, но Фарго уперся рогом, и переубедить его оказалось невозможно… Их дочь, Итэлау, пришла тоже.
Она вытянулась, выросла. Поразительно просто, как можно вырасти на полметра всего лишь за год? И ничего детсткого в ее личике уже не было — цепкий, расчетливый, очень уж взрослый взгляд неприятно напоминал ее деда, Главу Дорхайонов.