У одной двери Ирина задержалась. Трудно сказать, что насторожило ее. Но она тихонько открыла дверную панель — все двери в детских комнатах открывались вручную, на случай если вдруг электронный замок откажет. Трудно себе вообразить, что когда-нибудь такой случай возникнет, техника в этом мире работала безупречно. Возможно, ручки на дверях оставались данью традиции. А может быть, такое уже случалось когда-то: двери блокировались неисправным замком и дети оставались в западне…
Ирина постояла на пороге, привыкая к темноте. Малыши спали, сопели носиками. Все здесь было в порядке… вроде бы.
Ирина тихонько пошла к кроваткам.
— Спишь? — шепотом спросила она.
— Спю, — так же тихо ответил ребенок и тут же сообразил:- Ой!
— Что случилось, малыш? — ласково спросила Ирина. — Почему не спим?
Поток слез в ответ. Ирина осторожно обняла ребенка. Вообще-то, полагалось вызвать врача. Но… Ирина как представила. Прибегут, перепугают, накачают лекарствами… Информ тревогу не поднял, значит, ребенок не болен. То есть, телом не болен. А вот душой…
Ирина обнимала малыша и — куда деваться! — поневоле думала о своем сыночке, об Игорьке. Тоже ведь плачет сейчас, наверное. Кто с ним рядом? Кто утешает, гладит по головке, вытирает слезы? Сердце перехватило болью, поползла по щекам непрошенная влага…
— Скажите… — всхлипывая, говорил малыш, — а Льяши правда насовсем умер?
— Кто это, Льяши? — спросила Ирина.
— Льяши — глупый. Он с дерева прыгал.
— Ничего он не умер, — твердо сказала Ирина. — Кто тебе такое сказал?
— Правда?
— Правда. Ему спинку вылечат, и он вернется. Скучаешь по другу, да?
— Льяши — мой брат, — гордо сказал мальчик.
— Что же ты раньше о нем не спросил, глупыш? Не пришлось бы тогда плакать.
— А это правдивая правда? — подозрительно спросил мальчик.
Ирина торжественно заверила его, что самая что ни на есть правдивая и настоящая.
— Не буду тогда плакать, — заявил мальчуган, шмыгая носом.
— Вот и хорошо. Давай лучше спать…
Ирина посидела еще рядом, подождала, пока ребенок не уснет. Потом тихонько осмотрела остальных малышей, — все спали, — и вышла в коридор.
В коридоре было тихо, пусто, безлюдно. Ирина долго стояла неподвижно, испытывая неприятное ощущение нереальности. Словно попала в сон, бесконечный, затянутый сон без начала и конца, безо всякой надежды проснуться. Неяркий свет. Пустота. Слегка кружится голова и ладони мокрые от пота. И боль, проколовшая сердце…
Ирина заставила себя отлепиться от стены и сделать шаг. И еще один шаг. И еще. Боль отступила. "Когда же это все закончится?" — с тоской подумала она. — "Когда?!"
Ирина медленно шла по дорожке. Она понимала, что поступает неосмотрительно. Вторая бессонная ночь… и надо идти прямиком к себе, падать в постель и отсыпаться. Но спать ей не хотелось вообще. И "домой" возвращаться — тоже. "Мой дом — не здесь, — думала Ирина. — И никогда у меня здесь не будет дома…"
Раннее утро. И — никого на дорожках парка, совсем никого. Тишина и нереальность. Серебристые деревья и черные неувядающие цветы… Дорого бы Ирина отдала, чтобы только увидеть дерево с зеленой кроной!
Ноги сами принесли Ирину к детской площадке для старших. Ирина редко бывала здесь, ей хватало забот с малышами. Именно здесь она когда-то впервые встретила Алаверноша… У нее еще был адел в косе, подаренный негодяйкой Седдерсву, и садовник тогда невесть что про нее, Ирину, подумал. Странно только, что она, Ирина, тогда ничего не почувствовала.
Не узнала в безобидном мастере паркового дизайна одного из артудектовых сволочей.
Ирина присела на скамеечку. Именно здесь ее когда-то укусил сайфлоп. Женщина невольно потерла пальцами запястье. Шрама не осталось, но память не подвела, услужливо вывалила перед внутренним взором весь событийный ряд, от самого укуса до курса лечения в инфекционном отделении. Ирина вздрогнула — ей показалось, будто смертоносная радужная бабочка вернулась снова.
Но воздух был чист, неподвижен и прозрачен. Радужное сияние исходило откуда-то со стороны… Ирина вытянула шею, всматриваясь. Если что — так бежать немедленно и без оглядки! Может, сайфлопы не быстро летают и догнать не успеют?
А потом Ирина увидела…
Между толстыми стволами деревьев, среди узловатых корней, отражаясь в неподвижной поверхности рукотворного озерца, сиял волшебным синевато-алым светом огромный цветок. Ветра не было, но прозрачные, нежные лепестки трепетали, бросая на воду радужные блики.