— Что ты делаешь? — быстро выдавливаю я, когда он сзади стаскивает с меня одеяло, в которое я была укутана.
Без слов, он забирается ко мне в постель, но не трогает меня. Тянет одеяло обратно, укрываясь им на своей стороне, и смотрит в окно еще раз, на этот раз улыбаясь. Я продолжаю смотреть на него, находясь в нескольких дюймах от его лица, загипнотизированная всем в Джероне Спилнере.
Через несколько секунд, его лицо поворачивается к моим глазам, и в этот раз я уверена, что это слезы.
— Расскажи мне свои тайны, — шепчу я.
Его губы медленно складываются в самую грустную улыбку, которую я когда-либо видела, полностью противоречившею самому себе.
— Ты не хочешь слышать их, Равин.
— Почему ты не даешь мне принять решение?
— Почему ты оставалась с Кайлером так долго?
— Не меняй тему.
— Я не делаю этого, — он пытается убедить меня. — Я хочу, чтобы ты ответила мне, в наименьшем количестве слов, которое только возможно, почему ты оставалась с ним так долго.
— Я... я не думаю, что я знаю.
Я не могу придумать этому вескую причину сейчас, когда я так далеко от него, но когда я была с ним, я могла придумать сотню оснований, почему я осталась. Это звучит так пафосно, что я не говорю этого Джерону. Он понимает многое, но я не думаю, что он поймет это.
Кроме того, он отвечает на это за меня.
— Тебе было страшно быть с ним, но ужаснее было уйти.
Его заявление настолько честное и смелое, что мне не нужно соглашаться, мы оба знаем, что так и есть. Он продолжает говорить, не сбиваясь с ритма.
— Моя тайна такая же, только наоборот.
— Тебе было страшно уйти, но страшнее было остаться?
— В точку.
Это не имеет для меня смысла. Я хочу, чтобы он рассказал мне.
Разочаровавшись, я переворачиваюсь, так что я больше не повернута к нему лицом. Через несколько минут, его руки сплетаются вокруг меня, держа меня как никогда мягко. Я ненавижу то, что нахожу блаженство в этом, я ненавижу то, что хочу, чтобы он обнял меня еще крепче.
За секунду до сна, я слышу, как он шепчет с эмоциональным волнением в глубине его горла:
— Мне очень жаль.
***
— Просыпайся, просыпайся, просыпайся! — очаровательный маленький голос звучит эхом в моих ушах.
Потирая свои глаза от усталости, я вижу маленькую темноволосую девочку в дюйме от своего лица, с волнением улыбающуюся от уха до уха.
— Она проснулась! — кричит она еще громче.
Ее брат появляется в поле зрения позади нее, нервно улыбаясь.
— Привет, — пищит он.
— Доброе утро, — без устали ворчу я обоим.
— Вы двое, уходите отсюда. Идите есть свой завтрак! — ругается их мама. Двое маленьких живунов расширяют свои глаза, но уходят прочь из комнаты. Я смотрю на дверь, где в проеме Джастис улыбается мне. — Извини за это, я говорила им не будить тебя.
— Все нормально, — говорю я ей. — В любом случае мне нужно было проснуться.
С искренней улыбкой она дает мне знать, что здесь есть кофе, затем идет вниз по коридору.
Потягиваясь, я понимаю, что я одна в постели. Прошлой ночью Джерон обнял меня так уютно, что я чувствовала комфорт как никогда раньше. Это был комфорт не в духовном смысле, а в смысле ощущения безопасности. Обожаемая. Ценимая.
Любимая.
Слезы проступили при мысли о том, что кто-то любит меня. Я чувствовала такое годами ранее, что-то сильное и требовательное, то было, когда был мой папа. На самом деле, это гораздо больше, чем он дал мне.
Мое тело роится надеждой. Надеюсь, из этого действительно что-то выйдет. Мне не нужна романтика и цветы, мне не нужен парень на побегушках. Моя единственная просьба, чтобы он действительно от сердца любил меня и показал это.
Когда я впервые встретила Джерона, он разбудил во мне что-то, чего я не знаю, и с каждым вместе проведенным днем я нахожу новую частичку себя. Он был присланным чудом с небес. Я знаю у нас мало времени, и одна мысль об этом заставляет мое сердце сжиматься. Даже когда мы поедем домой, я здесь только на лето. То есть, если Кайлер не возьмет власть надо мной, и если это так, тогда я действительно больше не буду с Джероном.
Он ускользнет из моих рук, прежде чем станет моим.
Вставая с кровати, я выкидываю мысли из головы, прежде чем направиться в кухню. Джастис здесь, полностью готова ко дню: душ, прическа, макияж. Работа. Я не знаю, как она делает хоть что-то из этого. Я сажусь на табурет и слушаю, как дети говорят о супергероях за кухонным столом. Джастис ставит передо мной кружку с жидким золотом.
— Не знаю, как ты любишь, — говорит она, прежде чем добавить сахар и сливки.
— Спасибо.
Сделав несколько глотков кофе, я смотрю через большую дверь. Уже прекрасный день и еще нет девяти утра.