Взяла себя в руки, вырулила на дорогу, включила музыку.
В машине лежала её сумочка, в ней обнаружился давно забытый плеер. Звуки родных и любимых песен придали сил, Мариан выровняла дыхание, стала внимательно следить за дорогой.
Несколько раз вспоминала строчки на открытке. Изредка, поглядывала на изображенную на ней дорогу.
Она видела её в своем сне. А Варанья упоминала название города на табличке.
Хоук ничему не удивлялась.
Встреча с Фенрисом положила конец её страхам. В ней надломилось что-то важное. Изменилось в душе… Пока он был рядом, раны затягивались, когда он смеялся, Хоук казалось, она светится изнутри. Фенрис был чертовски нужен, она не могла его отпустить.
И потому ехала прямиком в городок, название которого было запечатлено на открытке. Навстречу пёс его знает чему. И не сожалела.
Хоук всунула карточку между лобовым стеклом и приборной панелью. Она поглядывала на изображенную там дорогу: текст находился с обратной стороны, но аккуратные печатные буквы, осторожно выведенные его рукой, сами всплывали перед глазами. Они крепко засели в мозгу, остались где-то на уровне подсознания.
Только с тобой я был по-настоящему счастлив.
========== Глава 28 ==========
― Тебе надо поесть, ― Варанья пододвинула к нему тарелку с вафлями, обильно залитыми кленовым сиропом.
― Не думаю, что я голоден, ― в очередной раз упрямо ответил Фенрис.
Хотя вафли выглядели весьма аппетитно… Хоук бы даже сказала − очешуительно. Она любила применять это слово ко всему, что вызывало в ней бурный восторг: ровная дорога и отсутствие пробок − очешуительно, пончики с шоколадным кремом и громкая музыка − очешуительно. Как-то раз Мариан назвала очешуительными его глаза…
Варанья не выдержала, шумно вздохнула и встала из-за стола. Диванчик, на котором она сидела, натужно скрипнул, пара посетителей придорожной забегаловки обернулись в их сторону.
Девушка одернула на себе рубашку и направилась в сторону туалета.
Фенрис встретился взглядом с официанткой: та смутилась своего любопытства, потупила взор и продолжила ожесточенно тереть столик тряпкой.
Парню снова показалось, что они будто чужие. За ними всюду наблюдали: словно за двумя пришельцами из другого мира. Смотрели, шептались за спиной, показывали пальцем. Думали, что незаметно.
Но для них это было очевидно. Всегда.
Фенрис поморщился от внезапно пришедшей боли. Ноющая, скулящая, она не прекращала донимать его с раннего утра. Варанья предложила викодин. Одна таблетка помогла, но как выяснилось, временно. Вторую он принимать не торопился: сестра заверила, что у него был максимум в целых четыре, прежде чем начиналось отравление. Но ему не хотелось проверять это на практике.
Вместо этого он попытался отвлечься. Взгляд заскользил по нехитрому убранству помещения: по периметру расположились столики с красными диванчиками, за одним из которых сидел он сам, барная стойка, сразу за ней стеллаж с выпивкой, дальше − окошко, ведущее в кухню. В нем вдруг показался силуэт повара: мужчина поставил на столик поднос с двумя высокими стаканами, украсил их десертными вишнями, воткнул широкие трубочки и тренькнул в звонок, оповещая официанта.
Фенрис пригляделся. Девушка бросила протирать столы, подхватила заказ и быстро понесла ожидающим посетителям.
― Шоколадный! Мой любимый! Спасибо, пап! ― девочка лет семи с восторгом принялась за напиток.
― Наслаждайся, утёнок, ― напротив ребенка сидел мужчина в клетчатой рубашке и солнечных очках. Не торопясь, продолжая улыбаться маленькой дочери, он присоединился. ― Отличный коктейль, не правда ли?
Девочка радостно закивала, и Фенрис досадливо отвернулся. Неужели еще пару часов назад он был уверен в том, что сможет с этим справиться? Напоминания о Хоук преследовали везде.
― Даже не притронулся, упрям, как и всегда, ― Варанья вернулась и с шумом уселась напротив. ― Что с тобой не так? ― спросила она, пристально на него уставившись.
Парень поймал её взгляд. Он заметил это еще в машине: ни с того ни с сего, Варанья начинала нервничать. На этот раз она затеребила в руках салфетку.
Что-то во внешности? Фенрис не мог вспомнить, как сестра выглядела раньше.
Девушка нервно улыбнулась, а затем тут же нахмурилась.
― О чем беспокоишься? ― она выглядела немного возбужденной, при этом оставаясь бледной, как полотно. Фенрис задумался, для чего она отлучалась в туалет.
― О чем мне беспокоиться? ― вопросом на вопрос ответил он. ― Ты у руля.
Варанья потерла виски пальцами. Фенрис насчитал, что она сделала это в четырнадцатый раз.
― Гадаешь, почему я оставила Хоук в покое? ― девушка сжала салфетку в ладони. ― Не волнуйся, мой… Лидер не будет преследовать её, при условии, что получит тебя. У нас были… договоренности на этот счет. Но за ней будут наблюдать, пока ты не попадешь в назначенное место.
― Куда мы едем? ― Фенрис спросил просто так.
На самом деле ему было безразлично − куда. Безразлично зачем. Апатия захватила почти все…
Кроме мысли, о том, что Мариан может решить искать его.
Если она будет его искать… Что они предпримут??
― Я передам тебя нашим людям. А затем вернусь обратно в лабораторию. Впрочем, прежде чем это случится, я полагаю, у тебя есть вопросы? ― она замолкла, ожидая его реакции.
― Пожалуй, несколько, ― Фенрис хрустнул пальцами, пользуясь случаем, решил подступить издалека. ― Что с моей памятью?
― Начал-таки замечать странности? ― Варанья снова потерла виски и странно повела плечами. ― Скажи мне… на что это похоже?
― На мозаику, ― не задумываясь, ответил Фенрис. ― Части пазлов соединяются между собой, и иногда я вижу что-то цельное. Но потом они распадаются… и я забываю. Так произошло с мамой. Я почти не помню её.
Варанья сжала ладони в кулаки. Фенрис не надеялся на такую реакцию, однако, сестра быстро взяла себя в руки, вздохнула. И снова расслабилась.
― Ты почти угадал. Это похоже на калейдоскоп, только в роли импровизированной трубы выступает налкон. А разноцветные частички, формирующие извилины, распределились в мозге. А точнее в гиппокампе, части, отвечающей за долговременную память. Препарат тасует твои воспоминания, перемешивает их в трубе, разноцветные стеклышки путаются, прячутся одни, на смену им приходят другие. Лидеру до сих пор не удалось найти причину.
― Причину, почему я забываю?
― Ты не забываешь, ― Варанья нахмурилась. ― Я называю это провалами в памяти. Временной амнезией, если угодно. Это началось с шестнадцати лет. Нашей группе назначили дозу, в рамках исследования весь наш класс принимал налкон два раза в неделю, но большинство не выдержало в первый же месяц.
― Что с ними произошло? ― спросил Фенрис, и Варанья посмотрела на него очень странно. Если бы не ее усталые глаза, парень подумал бы, что она удивилась.