События произошли на песчаном берегу речки, недалеко от нашего излюбленного места для игр. Собрались все жители общины, другие дети, не считая меня, пытались пробраться в первые ряды. Мальчишки спорили, что будут делать с обвиняемым…
Несколько человек вышли вперед, за ними стояла женщина, я не видел её лица, оно было сокрыто под странной конусообразной шляпой с вуалью. Потом неизвестно откуда появился человек, который говорил громко и резко, я испугался, в его голосе зазвенел металл, и мне вдруг отчаянно захотелось убежать. Но кто-то из друзей заметил, стали дразнить трусом, поэтому я остался смотреть.
Женщину обвиняли в воровстве, якобы она украла овощи с наших грядок, для того, чтобы у её семьи было больше еды, чем у остальных.
Мужчина со страшным звонким голосом говорил, что она нанесла урон общине, преступление было совершено с намерением пошатнуть устои, нанеся оскорбление нашему Лидеру.
Люди кругом кивали головами и со всем соглашались. Мужчина отчеканил, что обвиняемая приговаривается к смерти, а казнь будет совершена незамедлительно.
Я не успел даже шагу ступить, как он вдруг схватил меня за ухо и велел внимательно смотреть. Сообщил, что перед нами какие-то каратели: они привязали приговоренную к деревянному столбу, на уровне глаз, груди и ног. Достали оружие. Мужчина сказал, что эти люди должны были выпустить по три пули, в каждое из мест, где она привязана. Всего получалось девять, сверху вниз. Он говорил быстро, голос звенел в ушах, и мне приходилось все внимательно слушать. Едва я пытался отвести взгляд, как он тянул меня за ухо так больно, что слезились глаза. Дети рядом были напуганы и взбудоражены готовящимся событием.
― И они выстрелили? ― голос Хоук дрогнул. Она взяла Фенриса под руку, крепко сжав ладонь на его предплечье.
― Кто-то в толпе вдруг сказал, что у этой привязанной женщины есть сын. Другой добавил, что маленькая дочь. Каратели призвали к тишине, а я подумал, что мне будет жаль этих детей, ведь они не смогут слушать на ночь сказки. Моя мама знала самые замечательные. Пока я размышлял, прозвучало три выстрела. Голова. Грудь. Ноги. ― Фенрис замолк, сглотнул застрявший в горле ком. Говорить об этом оказалось на удивление легко, до последнего мгновения. Он сделал над собой усилие и продолжил. ― Голова раскололась, словно бутылка с водой. Кровь смешалась с грязью и песком, почти добрызнув до зрителей. Мне показалось, что меня стошнит, я вывернулся из цепкой хватки мужчины и рванулся в сторону. Но меня толкнули вперед.
― Зачем они это сделали? ― почти беззвучно прошептала Хоук.
― Чтобы я увидел расстрелянную. Получше разглядел и понял, кто это.
Хоук застыла, не дыша и не двигаясь. Фенрис знал, что она поймет. Ему не хотелось подтверждать догадки вслух, острая боль, пронзившая тело, отозвалась в старых шрамах. Он снова переживал случившееся.
― Господи, ― выдохнула девушка. ― Ты говорил, что она пропала.
― Я так думал, Мариан. Так было легче, чтобы… ― он вздохнул. ― Я был ребенком. Мне было легче поверить в то, что моя мама пропала.
Воцарилась тишина. Стаканчик в руке Хоук наклонился и чуть не выпал.
― Я любил читать, ― вдруг заговорил парень. ― Я читал всё, что видел: романы, философские и исторические труды, даже речи нашего славного Лидера. С тех пор, как Наставник выбрал меня в качестве ученика, я имел возможность тайком брать книги. Конечно, если бы он узнал, то немедленно преподал бы мне хороший урок. Но я постарался сделать так, чтобы он даже не подумал об этом. С тех пор книги стали спасением. Я хоть и не думал, но все равно отчаянно искал ответы. На вопросы, которые боялся озвучивать вслух.
― Что это была за община, Фенрис?
― Не знаю. Мы переехали сразу после той… публичной казни. Мужчина, который держал меня за ухо, заставляя смотреть, оказался впоследствии моим Наставником. Меня и еще нескольких мальчиков привезли в какое-то здание из мрачного серого камня. На его территории раскинулись пышные сады, всюду располагались клумбы с цветами, имелся большой фонтан перед главным входом. Это была школа. Та самая, за пределы которой я не выходил. ― Фенрис покосился на Мариан. Её ресницы слегка подрагивали, ветер растрепал волосы на лбу, но девушка не поправляла их.
― Там нас учили, что за стенами – царство ада и беззакония, кругом рыскают звери, убивающие за еду, а мы должны стать воинами света, чтобы искоренить несправедливость и восстановить порядок. Так я познакомился с организацией «Новый путь», в которую мне надлежало вступить, после окончания образования.
― Чему же вас учили? ― Хоук подняла голову и размяла затекшую шею. Фенрис заметил, что она заметно побледнела, хоть и старалась не подавать виду, что напугана или удивлена. Её профессия здорово способствовала сохранению самообладания.
― Что есть очищение, к которому нужно стремиться, и наказание, которое следует за непослушанием. ― Фенрис выкинул допитый кофе в урну рядом со скамейкой.
― Эти шрамы.. они… ― Хоук посмотрела на его плечо. Из-под рукава футболки виднелась одна из отметин.
― Угу, ― он кивнул. ― Это наказание.
― За… непослушание? ― Мариан нахмурилась. ― Что же ты делал?
― Когда я был маленьким, за нами не следили. Но когда мы подросли, нас разделили и поселили в разные комнаты. Наставник занимался с каждым в отдельности. По утрам поднимались с рассветом. Читали молитвы, обливались холодной водой. Занимались физкультурой. Мне становилось все сложнее добывать книги. Несколько нашли под матрасом в кровати. В тот же день я испытал, что такое кнут. Избивал меня лично Наставник. После этого я провел в запертой комнате без окон около двух суток.
― И ты… все равно не слушался?
― Возможно я был излишне упрямым… Но кошмары, в которых я видел браслет матери на руке расстрелянной женщины… заставляли меня много думать. ― Фенрис скрестил руки на груди. Он перестал смотреть на Мариан и уставился на спокойные волны залива. Говорить стало гораздо легче. ― Я нашел в ящике стола Наставника радиоприемник. Наверное, он слушал его в перерывах между занятиями. Я выбирался из комнаты по ночам, доставал его и слушал до тех пор, пока руки и ноги не застывали от холода. Мне приходилось прятаться под столом в трусах и майке, включая звук на минимальную громкость и прикладывая приёмник прямо к уху.
― И тебя снова поймали? ― Мариан наклонилась вперед, уперлась локтями в колени и положила голову на ладони.
― И тогда и после… Много раз. Наставник называл меня выродком. Все время говорил, что меня подпортила чья-то дурная кровь…
― Как ты сбежал? ― вдруг спросила она. ― Как ты… решился на это?
― Я понял, что живу в изоляции от внешнего мира еще когда был совсем маленьким. Мы слышали истории о том, что происходит за пределами нашей общины. В основном эти истории сводились ко всяким ужасам. Оказавшись в школе и по-прежнему не видя вокруг новых людей, первое время, я активно восполнял тягу к знанию при помощи книг. Когда Наставник пронюхал, каким образом я тащу их из кабинета, ― стал обыскивать меня до и после занятий. Уже тогда в мою голову закралась мысль о возможности… уйти. Я не думал, что это побег.
Слушая радиоприемник, я стал запоминать названия. Кажется, это была какая-то местная волна: диктор говорил о погоде и событиях на дороге. Я знал, что где-то рядом есть железная дорога. По ночам до нас доносился стук колес проезжающих мимо поездов.