Четвертая порция виски была её перевалочным пунктом на пути к станции «Отказавшие мозги». А хотелось быть в форме. Часы показывали половину четвертого утра.
Андерс не решился настаивать, однако, сунув ей свою визитку, ясно дал понять, что так просто от него не отделаться.
Хоук посмотрела по сторонам. Музыка давно сменилась на расслабляющую, из колонок лился избитый хит Ланы Дель Рэй в очередной обработке какого-то местного ди-джея.
Мариан не особенно любила эту песню, но та прицепилась к ней на выходе из бара.
Будешь ли ты все так же любить меня,
Когда я перестану быть юной и прекрасной?
Напевая, девушка шла по тротуару, ежась от утренней прохлады. Платье едва прикрывало коленки, а про колготки она и не подумала…
Будешь ли ты любить меня,
Когда у меня не останется ничего, кроме истерзанной души?
Ей подумалось, что это глупая песня. В голову полезли воспоминания о прошлых отношениях, нарушенные клятвы, разбитые мечты. Захотелось закурить.
Мариан выругалась.
С тех пор прошло полтора года. Чертовых полтора года!
На набережной разгулялся ветер. Он гнул ветки деревьев, разбрасывал мусор, оставшийся от ночных посиделок местной молодежи, забирался под одежду, принося с собой тоскливое и очень поганое чувство.
Беспомощность…
Хоук подумала, что зря притащилась сюда, зря надеялась, что этот странный парень будет здесь.
У судьбы нет поводов давать шанс второй случайной встречи.
Мариан остановилась и уже собиралась повернуть назад, как вдруг почувствовала на себе крупные дождевые капли. Хоук обхватила себя руками и посмотрела на небо. Облака шли быстро, перемежаясь с просветами чистого неба.
Обычный весенний дождь…
Девушка перевела взгляд на начало дорожки и вдруг заметила, что возле скамейки кто-то стоял.
В груди все болезненно сжалось.
Комментарий к Глава 3
https://soundcloud.com/fracturedesign/lana-del-rey-young-and
Will you still love me
When I’m no longer young and beautiful?
Will you still love me
When I got nothing but my aching soul?
========== Глава 4 ==========
Он смотрел на облака и ждал, когда же, наконец, начнётся дождь.
Стихия влекла его, в ней было что-то неизведанное, непонятное, не нуждающееся в объяснении или оправдании. Кому, кроме ученого или метеоролога пришло бы в голову задавать вопрос, почему идет дождь? Почему небо становится серым, белые облака собираются в тяжелые тучи, а тучи состоят из воды? Из миллионов тысяч капелек, которые падают на землю.
Фенрис любил дождь, особенно весной. Его первой весной после побега.
Капли накрапывали медленно, но упорно. Он даже встал со скамейки и задрал голову вверх, подставляя им лоб, щеки и нос. Вода смывала усталость, уносила с собой печаль и тревогу, погружала в какое-то первобытное, беспричинное и меланхоличное состояние.
Ничто не мешало и не отвлекало его, кроме странного нарастающего звука где-то поблизости. Парень попытался не обращать на него внимание. Дождь усилился, шапка промокла, капли стекали по лбу и щекам, заливаясь за ворот куртки.
Еще немного, и он сам превратился бы в воду, унесся в море и перестал бы мучить мир своим бренным существованием.
Рядом раздались громкие шлепки, словно кто-то нарочно топал в луже. Фенрис повернул голову в сторону шума…
…И едва не вздрогнул от неожиданности.
Та самая девушка стояла всего в нескольких шагах, напряженная, натянутая, словно струна и насквозь промокшая. Короткие волосы облепили лицо, с глаз немного подтекала тушь, губы дрожали. Она улыбнулась ему, виновато и даже как-то слишком вымученно.
Что она, черт побери, здесь делала?!
Фенрис настолько поразился встрече, что не смог вымолвить ни слова. Капли стекали по его лицу, их становилось слишком много, они застилали взгляд, мешая рассмотреть девушку на дороге. Холодная стихия, состоящая из ветра и влаги, превратила его мысли в бессмысленную кашу.
― Там есть оранжерея, в парке! ― перекрикивая шум дождя, сообщила Мариан.
Парень не понял, что она сказала, и даже не успел сделать шаг ближе, как эта сумасшедшая вдруг схватила его за руку и потянула за собой.
Он последовал непроизвольно, потому что она сильно тянула.
Дождь перешел в настоящий ливень. По парковым тропинкам стекали мутные грязевые потоки, бежать было трудно, Фенрис старался смотреть и под ноги, и перед собой.
Хоук продолжала тянуть, он видел ее икры, все в брызгах от грязи, ботинки на тонкой подошве, с налипшим на нее слоем глины.
Впереди показалась небольшая, выкрашенная в белый, деревянная застекленная постройка. Там должно было быть тепло и сухо, внутри различались какие-то декоративные растения и цветы.
Добежав до входа, Мариан отпустила его руку, пальцы скользнули по коже перчаток, и Фенрис заметил, что она дрожит.
Резная латунная ручка поддалась, они оказались внутри.
Отдышавшись, Хоук скинула с себя насквозь промокшую куртку. Фенрис отвернулся, не зная, как себя вести. Он тоже вымок, но снимать с себя одежду не торопился.
― Твою налево, хана ботинкам! ― раздосадовано выругалась девушка. ― Чёрт, а я должна отдать их Изабелле… Вот невезуха… ― судя по звуку, она пыталась выжать подол платья.
Фенрис оглядывался по сторонам. Кругом расположились аккуратно прополотые грядки с рассадой. Впереди, за стройным рядом каких-то декоративных кустов, виднелась скамейка и стеллаж с садовыми инструментами. Он пошел в ту сторону, надеясь не смущать девушку своим присутствием.
― Ого, да тут есть почти все, что нужно! ― Хоук сама догнала его. ― Гляди-ка, обогреватель! Надо только найти розетку.
Девушка засуетилась, зашуршала проводом, отыскала блок питания и щелкнула рубильником.
― Та-да! ― с восторгом воскликнула она, приспосабливая свою куртку так, чтобы её обдувал теплый ветерок.
Фенрис наблюдал за всеми её действиями молча и почти не двигаясь.
― У меня выдалось очень паршивое утро! ― констатировала она, обращаясь к нему. ― Черт, зеркала нет… Как я выгляжу?
Парень не хотел сталкиваться с ней взглядом, но она сама смотрела в его сторону, требовательно ожидая ответа на свой вопрос.
― У тебя тушь потекла, ― проговорил он.
Мариан закусила губу и принялась размазывать остатки косметики подолом платья.
― Фух, ― выдохнула она, закончив. ― Так лучше?
― Нет, ― честно ответил Фенрис.
― Дерьмо, ― выдохнула девушка, и парень напрягся, готовясь к тому, что она разозлится или обидится.
Он не хотел врать, и не знал, как сказать иначе. Просто сообщил факт, что журналистка Мариан Хоук действительно не выглядела лучше, размазав остатки туши по своей физиономии.
Девушка вдруг прыснула со смеху.