Взглянув на некрупное, пожилое лицо заместителя, встретив его внимательный взгляд, Костромин заговорил торопливо, резковато:
— Хотя, может, и не все хорошо. Я не вникал. Некогда. Затишье на фронте может кончиться. А пушки сами стрелять не будут. Орудийные расчеты сколачиваю. Разведка, связь, оборудование позиций. Вот. Так что, товарищ старший лейтенант, договоримся сразу. По своей части — вы в дивизионе хозяин. Но людей надо подтянуть. Понимаете, четкости нет. У пехотинца винтовка или автомат — и вот уже воин. А пушка-привередница целого коллектива требует. О батарее, дивизионе — говорить нечего. Это — механизм!
Капитан, не глядя, швырнул к железной печке потухшую папиросу, протянул руку. Только теперь взял со стола сложенный вдвое листок — направление Шестакова. Прочитал. Спросил мельком:
— В артиллерии вы когда-нибудь служили?
— Нет, никогда. В гражданскую был политработником. В этой войне пока никем не был.
Шестаков напряженно глядел в серые прищуренные глаза командира дивизиона. Ждал. Но Костромин, не сказав ничего, поднялся с топчана. Шагнул, нагнулся перед печкой, раскинув по земляному полу низ шинели, подкинул на жар несколько дощечек. Они вспыхнули скоро, жестяный чайник на печке тоненько запел.
Капитан к столу не вернулся. Стоя посреди землянки, сказал:
— Кипяток готов. Пришлю ординарца из батареи, он вам чай организует и все прочее. А я, понимаете, у себя съестного не держу, мыши одолели.
— Спасибо. Не надо ничего. У меня все с собой, — Шестаков указал на рюкзак в углу. Не без колебания предложил: — Может, и вы чаю бы выпили?
— Извините, три часа уже. В штаб надо, в батареи надо. А там — на наблюдательный пункт. В батарее позавтракаю.
И уже от двери:
— Вот так каждую ночь почти. Пустяк, а разбудят. Машина с боеприпасами, видите ли, не потерпела ли аварию? Нянька им нужна, разгильдяи!
И неожиданно весело:
— А рюкзак вы свой на стену повесьте, а то мыши изгрызут. Хотя они, черти, и с потолка из-за плащ-палаток прыгают.
Костромин ушел. Шестаков огляделся. Поднял с пола рюкзак, стал развязывать.
Капитан Костромин прочертил остро заточенным карандашом тонкую, как паутинка, линию на белом поле планшета. Линия пересекалась с другой. Капитан взял мягкий карандаш, обвел точку в перекрестии аккуратным кружком. Еще одна цель. Дзот. Что-то много их за последнюю неделю. И когда только немцы успевают! Или новые части подтягивают?
За вчерашний день командиры батарей засекли с двух наблюдательных пунктов сразу четыре цели. Это при такой-то естественной маскировке — выпал снег. Капитан решил проверить. Сегодня весь день лазал: по траншеям — чуть ли не на четвереньках, по открытой местности — ползком, в белом халате. Вместе с командирами батарей измерял углы стереотрубой, уточнял расстояния. Из двенадцати целей на выбор Костромин поставил под сомнение только одну. По остальным хоть сейчас открывай огонь. Был бы приказ.
Капитан отодвинул коптилку на край стола, достал из планшетки сложенную гармошкой карту, расстелил ее рядом с планшетом. Стал глядеть на черное стекло закрытого снаружи оконца, единственного в блиндаже-землянке. Так он делал всякий раз, когда глаза переставали различать тонкие линии: от черного стекла — к белому полю планшета. Помогало.
На карте аккуратные знаки красным карандашом: кружочки с рожками, треугольники и линии — прямые, ломаные, зигзагообразные. Вместе они, штрихами, вырисовывают что-то похожее на лук, повернутый на запад. В середине — двенадцать орудий дивизиона, справа и слева, вразлет — позиции пехотных полков. Вместо тетивы — пунктиры колючей проволоки, пересекшей белое пространство нейтральной полосы, и западнее — знаки уже синие. Там немцы. В синие знаки и линии опять вкраплены красные — это дивизионные ориентиры.
Капитан привычно уменьшил масштаб планшета в четыре раза и мысленно наложил его на карту. Ориентиры совпали, саранчой осели между ними вражеские огневые точки. Теперь он видел их рельефно, как на местности.
На стене землянки другая карта. Ученическая. Европейская часть СССР. При скудном освещении видна только звездочка — Москва да красные флажки на булавках — линия большого фронта. Волга уже далеко в тылу. Флажки выстроились почти по прямой линии с севера на юг — от Ленинграда до Таганрога. Только у Курска они вырвались вперед и замерли в напряженном ожидании… На эту карту не наложишь планшет, даже мысленно. Планшет в сравнении с этой картой — песчинка на левом крыле Западного фронта. Хотя и необходимая…