— Ха! Вопрос так поставлен, что против невозможно.
— Вот и отлично! — подхватил Алексей Иванович. И закончил разговор мягко, даже с некоторым смущением: — А менять ничего не требуется, Сергей Александрович. Ваше главное дело — артиллерия. Ну, а с «идейностью» — я сам. Уж если где не справлюсь один, тогда будем вместе. А так зачем же вам разбрасываться?
Как ни старалась зима удержать свои позиции, как ни яростно крутила она метелями, забивая сугробами каждую щель, каждую впадину израненной земли, в конце концов силы ее иссякли, и она, огрызаясь и фыркая промозглой кашицей из дождя и снега, уступила, не в силах больше сдерживать победного шествия тепла и света. Долгожданная весна наступила. В траншеях и ровиках еще стояла холодная мутная вода, а на брустверах, на скатах высот уже зазеленела молодая трава. Бледно-зеленые, хрупкие ростки и побеги робко показывались из земли, осматривались, как бы прикидывая — не рано ли, но, ободренные ласковыми лучами солнца, осмелев, торопились друг перед другом влиться в неудержимый поток обновленной жизни.
К полудню в защищенных от ветра местах стало припекать по-настоящему, и солдаты, лежа во время перекура в орудийных ровиках, блаженно щурились под лучами солнца, впитывали в себя тепло и свет, выгоняли простуду и застарелый запах сырых, продымленных землянок. В небе, то лихо пикируя, то серебряными точками взмывая вверх, без устали звенели и резвились жаворонки. От нагретой земли поднимался дрожащий пар, и если лежа смотреть через него, то предметы становились расплывчатыми и тоже дрожащими. Несколько таких погожих деньков, и метели, пронзительные холодные ветры покажутся уже далеким прошлым, как будто всегда так грело солнце, всегда звенели жаворонки.
Запылили подсохшие дороги в тылу — верный признак, что к фронту, к передовой подвозят кое-что такое. И люди заговорили о скором наступлении, ждали его.
Наступление… Это слово, как воздух, проникает всюду, несмотря на строжайшую тайну в штабах, где оно рождается. Сотнями невидимых каналов доходит оно, это слово, до рядового бойца. То водитель, который привез продовольствие, видел в перелеске скопление наших танков; то письмоносец узнал случайно, что в штаб дивизии был доставлен пакет с тяжелыми сургучными печатями; то лицо большого начальника, недавно проверявшего подразделения, всем показалось многозначительным. И вот уже всем известно, что наступление будет. И чем дольше идет подготовка, тем нетерпеливее ожидается наступление.
Но у врага свои планы и свои надежды. С наступлением ясной погоды наглеет фашистская авиация. А вскоре дали о себе знать вражеские снайперы. Они дерзко подбирались к передовым позициям, укрываясь в зазеленевших кустарниках. В соседних пехотных полках с этим злом вели борьбу тем же оружием: наши стрелки выходили на поединок с немецкими. У артиллеристов дела обстояли хуже. На наблюдательных пунктах работать стало трудно. Во второй батарее был убит разведчик и выведена из строя стереотруба. В третьей батарее пуля разбила буссоль. На НП командира дивизиона была пробита рация.
Костромин попросил командира соседнего пехотного полка, и тот откомандировал к нему в дивизион двух молодых снайперов. Они прибыли вечером, почистили и проверили свои винтовки с оптическими прицелами, ознакомились с местностью по карте, а перед рассветом в сопровождении разведчиков отправились на опасный промысел. Вечером они вернулись радостные, сияющие. Немецкого снайпера им удалось убить в тот момент, когда он сделал выстрел по нарочно выставленной на НП негодной стереотрубе.
Артиллеристы от души поздравляли удачливых стрелков-пехотинцев. Сержант Крючков произнес даже по этому случаю довольно цветистую речь. Восхваляя взаимодействие различных родов войск, он несколько раз упомянул «царицу полей» и «бога войны», причем в конце, дабы пехотинцы не возгордились, намекнул все же на превосходство артиллерии.
Но радость оказалась преждевременной. Немецкий стрелок так скоро поплатился жизнью только потому, что привык к безнаказанности на этом участке переднего края. Его коллеги стали вести себя хитрее и осторожнее. И все последующие дни не принесли успеха дружкам-пехотинцам. На пятый день они не вернулись вечером, как обычно. Разведчики, высланные командиром дивизиона узнать, в чем дело, не доходя до того места, где должны были находиться наши стрелки, повстречали одного из них. Он шел, согнувшись под тяжестью ноши: нес на спине тяжело раненного товарища и две винтовки, свою и его.