— А минометы достанут вас, бандиты! — прошептал капитан, глядя на немцев у подножья высоты — там они чувствовали себя в безопасности. Он бросился на дно ровика, выхватил у телефониста трубку:
— Огневая! Связь с миндивизионом есть? Хорошо!
Командир минометного дивизиона отозвался сразу:
— Костромин? Как там у вас?
— Не совсем хорошо, — хрипло сказал капитан. — Вот что, друг… Пушки мои не достают за высотой. Поддержи из минометов!
Капитан назвал ориентир, сообщил дальность и угол доворота. Но трубка молчала.
— Алло! Ты слышишь меня? — крикнул капитан.
— Все самовары заняты. Приказ — ни на минуту не ослабевать огня, — сообщил командир миндивизиона. И тут же поспешно: — Постой! Слышишь? Из двух самоваров помогу. Повтори данные!
Капитан повторил. Через минуту две мины разорвались впереди НП. Высунувшись из ровика, капитан увидел: далековато! Он крикнул минометчикам поправку. Две мины с высоты, почти отвесно, ударили в середину лежавших немцев. И еще, раз за разом.
«Хорош темп, молодцы!» — подумал капитан. Он понимал, какую ответственность нес командир миндивизиона, перенеся огонь без приказа командира дивизии. Поэтому, выждав несколько минут, он крикнул в трубку:
— Спасибо! Хватит. Запишите на всякий случай установки.
Капитан взглянул на Громова, который продолжал наблюдать за противником, подумал: «Помогли все же. А теперь надо что-то придумать. Самому».
С фронта немецкие автоматчики недосягаемы для артогня. Тут ничего нельзя сделать. Но с тыла… Капитан отчетливо представил себе траншею на тыловом склоне. Там, на повороте, два куста. Если к ним подойти незаметно, можно наблюдать сквозь ветки…
Капитан приказал Громову продолжать наблюдение за немцами с фронта, тронул телефониста за плечо:
— Пошли.
Пригнувшись, продвигались по траншее на тыловой склон. Вот и стелющиеся по земле кусты.
— Не высовываться, — шепнул капитан в самое ухо телефониста. — . Вызывай первую батарею.
Медленно приподняв голову, капитан сквозь ветви кустов увидел вражеских автоматчиков. В каких-нибудь ста метрах от траншеи. Немцы отдыхали, некоторые окапывались.
Несколько секунд капитан не отрывал взгляда от фашистов. Лицо его застыло в напряжении. Ремешок каски шевелился на скулах. Не пользуясь биноклем, он еще раз прикинул расстояние. Да, сто метров. Не больше. Если первые снаряды чуть не долетят до автоматчиков или ударят сразу по ним, то оставшиеся в живых немцы, спасаясь от огня, ринутся вперед и заметят НП. Тогда их не остановить.
«Что ж, попробуем иначе», — подумал капитан и, опустившись на дно траншеи, передал команду на огневую. Насчитав четыре близких оглушительных разрыва, капитан только тогда высунулся из траншеи. Он увидел, что его расчет оказался верным: снаряды легли вблизи траншеи и отрезали немцам путь на высоту.
Капитан повторил команду. Опять сосчитал число разрывов и выглянул из траншеи. Немцы, спасаясь от осколков, стали отползать от высоты в сторону наших огневых позиций.
«Так, двинулись! Отпугнули вас», — прошептал капитан и, уменьшив прицел, передал команду телефонисту. Сам, уже не пригибаясь, продолжал наблюдать. Немцы отползали от высоты, старались уйти от снарядов. Но огневой вал двигался быстрее, он настигал, давил. Тогда автоматчики перебежками кинулись вправо и влево. Капитан еле успевал вносить поправки. Это был редкий вид стрельбы, когда цель находится между наблюдательным пунктом и огневой позицией. Здесь видишь все наоборот. При перелете надо еще увеличивать прицел, при отклонении вправо надо командовать доворот «правее». Капитан до того был занят необычной стрельбой, что не сразу понял торопливые слова Громова, прибежавшего по траншее:
— Товарищ капитан, немцы ползут на высоту!
— Обожди, Громов, не мешай…
Капитан подал очередную команду и только тогда, словно что-то вспомнив, переспросил:
— Ползут, говоришь?
— Так точно. Может, из автомата их, а?
— Обожди. Посмотреть надо.
Слова его покрыл грохот близких разрывов. Капитан чуть высунул голову из окопа и увидел, как справа и слева, почти по всему участку обороны дивизии, скачками, сериями, взметнулись столбы ржавого огня и дыма. Била тяжелая артиллерия немцев. Била зло, настойчиво, беглым огнем. Фашистское командование решило отыграться за неудачные атаки. Оно ввело в бой бо́льшую часть своих огневых средств, предназначенных для прорыва фронта на участке нашей дивизии.
За время длительного затишья немецкая разведка, конечно, успела собрать сведения о наших пехотных полках и дивизионе капитана Костромина. Однако подтянутые незадолго до боя полк тяжелой артиллерии и дивизион полковых минометов для немцев явились неожиданностью. Сбитые с толку тем, что наши войска первыми начали наступление — или удачно создали видимость такового, — фашисты, очевидно, полагали, что наше командование держит в резерве значительные силы. Если бы немцы знали, что против них стоит по-прежнему одна лишь дивизия, хотя и со средствами усиления, они действовали бы решительнее, не тратя времени на артиллерийскую дуэль, на обстрел сравнительно большой площади и на частные атаки.