Гитлеровцы, бросая оружие, начали отступать. Однако их огонь усиливается и по танкам, и по пехоте. К тому же за ночь враг успел заминировать танкодоступные места.
Замолчала рация комбата А. Г. Олиферко. К командиру роты Карташову прибегает комиссар батальона Г. М. Бударин. Он сообщил, что машина комбата вышла из строя, и приказал оказать ей огневую поддержку. Карташов быстро вывел свой танк вперед и метким огнем подавил орудия.
Радирует ротному младший лейтенант Дмитрий Волков, что его КВ, преодолевая ручей, завяз почти во вражеском расположении. Комроты приказал принять все меры, чтобы вытащить танк и продолжать наступление.
После напряженной работы под беспрерывным огнем помощнику начальника по технической части капитану И. А. Лаврененкову совместно с ремонтниками, командиром танка Волковым, механиком-водителем Фруктовым и другими расчетами экипажа все же удалось вытащить машину, и она снова ринулась вперед.
Успешно продвигались вперед Погребов, Голицын, Баландин, Карташов. Танкисты разбили несколько орудий, раздавили две минометных батареи. Однако сопротивление гитлеровцев нарастало. Механикам-водителям приходилось часто протирать забрызганные грязью триплексы. Шедшие слева два КВ подорвались на минах. Но они продолжали вести огонь с места. Тут же комроты Карташов радировал:
— Голицын! Возьми правее. Мы нарвались на минное поле.
— Ничего, будем сражаться и за вас, — последовал ответ.
Гитлеровцы усилили огонь из тяжелых орудий и с правого фланга. КВ, с ходу ведя огонь и пройдя вправо по низине метров двести, остановился.
— В чем дело? — послышался зычный голос командира.
— Застряли! — ответил младший механик-водитель Кудрин, который заменил раненого старшего — старшину Шейченко.
— Погазуй! Может, вырвемся!
Из-под гусеницы вылетала лишь черная жижа.
— Скакунов, прикрой нас огнем. Мы с механиком посмотрим, в чем дело, — распорядился командир.
Тяжелый танк днищем сидел на заросшей травой трясине.
— Виноват я, товарищ лейтенант, — тихо проговорил Кудрин.
— Нет, приказал-то я. Вон во что превратили бревна для самовытаскивания. Теперь придется спилить новые, — сказал Голицын, поднимаясь на башню, и показал на остатки бревен, разнесенных снарядами. Но тут над головой просвистел рой пуль. Командир с простроченным правым боком шинели, а механик-водитель с пробитым пулей воротником кирзовой куртки поспешно забрались в башню.
— Товарищи комсомольцы, что будем делать? — обратился к экипажу, как бы советуясь, командир.
— Сражаться, — почти одновременно ответили все.
— Погибну, но не покину свою машину, — добавил Иван Кудрин.
Снова застрочили все танковые пулеметы. А бить из орудия можно было лишь по флангам: перед у танка был приподнят. Гитлеровцы, заметив неподвижную машину, стали осаждать ее огнем. Бой продолжался дотемна. Вскоре вышла из строя рация.
— Прекратить огонь! Надо беречь боеприпасы на завтра. Усилить наблюдение! — распорядился Голицын.
Начавшийся еще с вечера дождь продолжал лить. Фашисты беспрерывно выпускали ракеты, строчили из автоматов. Все стихло лишь на рассвете.
— Скакунов, рация неисправна, попытайся пробраться к своим, — приказал командир.
Радист короткими перебежками едва успел удалиться метров на тридцать вправо, как упал, скошенный очередью.
— Может, ранен? — тревожно проговорил Лебедев.
Кудрин с Лебедевым оттащили бездыханное тело Скакунова к танку.
— Нет нашего Гоши, — прослезившись, произнес Кудрин, когда забрался в башню. — Отомстим за него.
Когда наступила небольшая передышка, командир приказал Кудрину:
— Ваня, попробуй теперь ты, может, проберешься. Мы тебя поддержим огнем.
Механик-водитель выбрался из машины и осторожно пополз к роще. «Там будет спокойнее», — подумал он. Отдалившись метров на сто, услышал разрывы снарядов. Обернулся в сторону танка. От него поднимались дымки, а башня искрилась.
«Почему наши прекратили огонь? Случилось что-то там, не иначе. Если они не в силах отбиваться, то фашисты захватят машину и отбуксируют к себе. В таком случае какая польза от того, что я доберусь к своим?»
Подождав, пока стихнет пальба, пополз обратно. Потам, лежа возле танка, несколько раз крикнул: «Вы живы?» Но ответа не последовало. Надо проникнуть в танк. Люк радиста простреливался. Несмотря на это он поднялся на танк. Только ключом открыл люк, как получил ранение. Сразу потемнело в глазах, распластался на залитом его же кровью надмоторном люке. Через несколько минут все-таки нашел силы, чтобы спуститься в люк.