Изучив накануне план города, старший лейтенант Михаил Батыркин с группой бойцов свернул с Ворошиловского проспекта на Ульяновскую, чтобы по ней, миновав четыре квартала, выйти на Буденновский проспект и по нему — на мост.
Израненные, измученные непрерывными боями и немилосердным зноем, почерневшие от пыли и пороховой гари, с запекшимися от жажды губами, бойцы шли за командиром, еле держась на ногах. Им удалось оторваться от фашистов, и была слабая надежда, что, свернув на боковую улицу, они сбили их с толку.
— Давай, ребята, подтянись, скоро переправа, — поторапливал их старший лейтенант.
В горле у него пересохло, голова кружилась, на повязке проступили пятна крови. Раненный в голову и правое плечо, он едва держался на ногах. Прислонившись к стволу молодого деревца, пропускал вперед бойцов, ободряя их, а сам чувствовал, что вот-вот упадет. Все же этот минутный отдых придал ему силы, и он пошел. «Давай, командир, — подгонял он себя, — уже второй квартал. Шагай… Другим тоже трудно, а они идут».
Но бойцы вдруг остановились. Кто-то крикнул:
— Впереди немцы!
— Сворачивайте вниз, уходите к Дону, — прохрипел Михаил.
И почувствовал, как его оставляют силы. Кто-то подхватил командира, подвел к воротам, крепко запертым изнутри.
— Товарищ старший лейтенант, отдохните.
— Уходи… Спасайся. Я сейчас. Следом. Я дойду…
Чтобы не упасть, он схватился за железные прутья ворот.
Услышав позади выстрелы, оглянулся. Увидел гитлеровцев с автоматами наперевес.
— Почему они медлят, почему не уходят вниз? — бормотал он, теряя сознание и медленно сползая по воротам на землю.
Он не слышал, как звякнул замок, не чувствовал, как подхватили его безжизненное тело чьи-то руки…
Позже, когда к нему вернется сознание, узнает он имя своей спасительницы — Мария Андреевна Пронина. Тогда же станет известной причина, по которой его бойцы замешкались на перекрестке: баррикада. У них не было ни сил, ни времени, чтобы преодолеть ее: с обоих концов улицы приближались фашисты. Шли они осторожно, прячась за деревьями. А сверху, отвратительно лязгая гусеницами по булыжнику, спускался танк с черно-белым крестом на броне.
— Уходим через двор, братва!
Однако и этот, последний в квартале двор, оказался на крепком запоре. Бойцы почти упали на толстые железные прутья, но ворота даже не дрогнули. Кто-то размахнулся прикладом, намереваясь сбить замок, но тот висел по ту сторону и ударить по нему как следует, было трудно.
И в это время раздался звонкий мальчишеский голос:
— Сейчас открою!
Высокий смуглый мальчуган, появившийся в буквальном смысле слова из-под земли, быстро открыл замок и распахнул ворота.
— Все сюда, быстро! Ребята, — обернулся он к подбежавшим мальчишкам, — проводите к Дону, кто ранен — помогите спрятаться. Переодеть бы их…
Коля Кизим шагнул к раненому бойцу, который с трудом стягивал гимнастерку; у его ног лежала плащ-палатка, на ней — винтовка.
— Вам далеко не уйти, — сказал он ему. — Мы вас переоденем и спрячем. Только нельзя, чтобы с вами было оружие. Поверьте нам — мы сохраним его.
Боец посмотрел в горячие, темные глаза мальчика и крикнул, обращаясь к товарищам:
— Кто ранен — оружие на плащ-палатку!
Люди уже выбегали из своих квартир с охапками одежды. Коля Кизим и его друзья помогали раненым переодеваться, прятали в развалины окровавленные гимнастерки.
Мария Ивановна подбежала к плащ-палатке, завернула оружие и попыталась приподнять. Пожалуй, одной не управиться.
— Тетя Маруся, помочь? — подскочил к ней Коля Крамаренко.
— Давай-ка это, Колюшка, в наш двор. В церковный подвал.
— А как же мы выйдем на улицу? Немцы близко.
— Через нашу квартиру; окошки-то низенькие, у самой земли. Ну-ка, залазь!
Мальчик ловко соскользнул по подоконнику вниз, помог Марии Ивановне. Они вытащили оружие во двор, но решили спрятать его не в подвале, где могли быть люди, а в щели, той самой, где частенько пережидали бомбежки.
— Я его так упрячу, что ни одна живая душа не найдет, — горячился Коля.
Согнувшись, протащили они свою ношу в самый конец щели, присыпали землей.
— Я останусь, — сказал вдруг Коля. — Буду охранять.
Он и сам не мог понять, почему пришло к нему такое решение, но оно пришло, и теперь ничто не могло поколебать его. Махнув Марии Ивановне рукой, Коля скрылся в щели.
Когда женщина вернулась — той же дорогой, через свою квартиру, — в соседний двор, он уже был пуст. Последней спустилась она в подвал. И тут же со стороны улицы раздались глухие взрывы.