Э П И Л О Г
Повесть "Привыкни к свету" вышла с посвящением памяти отца. Он умер 22-го ноября 1973-го года. С тех пор прошло 26 лет. Умерла Кира Александровна, умерла их дочка, наша больная сестренка Гануся. Рядом с их памятником на вильнюсском кладбище мы с Мирой поставили стелу в память о маме, Раечке и Рувике. В Вильнюс я теперь езжу раз в году, в годовщину смерти папы. После кладбища, дождавшись сумерек, когда люди расходятся по домам, прихожу в бывшее гетто. Брожу по его улочкам. Выхожу через бывшие ворота и, как тогда, по мостовой, иду к той низине на улице Субачяус, где нас держали в последнюю ночь, последнюю с мамой, Раечкой и Рувиком… На следующий день еду в Панеряй. Подолгу стою возле каждой, уже заросшей травой, но все еще глубокой ямы. Стою у самого края, где стояли безоружные, избитые мужчины, женщины, старики и дети. Пуля в затылок сваливала их вниз, на уже упавших. Тогда их участь меня миновала. И в Штрасденгофе смерть прошла мимо. И в Штуттгофе не дошел мой черед до газовой камеры и печи крематория. В Штуттгоф я тоже приезжала. Стояла возле этих, теперь зияющих пустотой печей. Тогда пламя в них полыхало круглосуточно. Сожгли в этих печах восемьдесят пять тысяч человек… Но возвращалась я в прошлое, не только приходя в бывшее гетто, посещая места истребления и в День памяти шести миллионов погибших евреев (который лишь в последние полтора десятка лет нам разрешено отмечать…). …Некие ленинградские поклонники Гитлера отмечали его день рождения! И это оказалось не единственным проявлением их приверженности идеям и программе фюрера. Они тренировались в стрельбе, и мишенью служило выведенное на силуэте человека слово "Jude". Именно в него следовало попасть…. …Группа подростков, назвавших себя "национал-социалистической организацией", нарядившись в эсэсовские формы со свастикой на рукаве и изображением черепа с костями на черном галстуке, по ночам затаскивали в подвалы одиноких прохожих, заставляли вставать перед ними на колени, кричать "Хайль Гитлер!" и пытали. Попытки бить тревогу называлось клеветой и происками западной пропаганды. Журналисту Кошванцу, которому удалось написать об этом — хотя с оговорками, что такие группы и факты единичны, что организованного "коричневого движения" у нас, конечно, нет — обком партии дал отповедь в печати. Обнаружили одну неточность — он называет ПТУ, а в описываемое время (1981–1982) (Статья могла появиться только в 1987-ом году) названные подростки еще учились в школе. В ПТУ с ними проводилась воспитательная работа. Теперь они служат в армии. Один награжден знаком "Отличник Советской Армии", другой пользуется авторитетом среди товарищей, третий успешно трудится. А вопрос об ответственности автора за эту статью будет рассмотрен на заседании редколлегии. Читателям же приносится извинение… …Уже не подростки, а кандидат философских наук В.Н.Безверхий письменно пропагандирует идеи фашизма, и даже разработал организационную структуру так называемого "общества волхвов" — боевых групп по типу штурмовых отрядов в фашистской Германии. Ему всего лишь "разъяснили", что его действия "наносят ущерб интересам нашего общества и государства". …И участников разрешенных в Румянцевском саду митингов так называемого русского национально-патриотического фронта "Память", после, увы, немногочисленных протестов общественности, всего лишь предупредили "о недопустимости пропаганды национализма, о необходимости более точного, объективного освещения исторических событий, национальных отношений". Безнаказанность, граничащая с попустительством, только стимулировала действия фашиствующих организаций. …А.Романенко, печально известный борец с сионизмом — как он сам себя величал — подал в суд на писательницу Н.Катерли за то, что, упомянув в газетной статье его книгу "О классовой сущности сионизма", она указала, что автор "не брезгует ни чудовищными искажениями исторической правды, ни использованием идей и чуть ли не раскавыченных выдержек из теоретиков нацизма". (В 70-х — 80-х годах борцы с сионизмом такое сравнение еще считали оскорбительным. Однако уже вскоре стали этим гордиться…) В суде нас, пришедших поддержать Н.Катерли, встретили сторонники А.Романенко с антисемитскими плакатами, выкриками. Я инстинктивно, как когда-то, ежилась, ждала удара, хотя люди эти были пожилые, в штатском и без хлыстов. Да и злобу свою изливали не по-немецки, а по-русски. Во время судебного заседания, слушая полную ненависти демагогию Романенко, я, чтобы избавиться от дрожи, смотрела на герб Советского Союза за спиной судьи, твердила себе, что за окнами река Фонтанка, а чуть дальше — Летний сад. Но они не отпускали — ни дрожь, ни чувство незащищенности. Я еле дождалась конца заседания. И хотя дело окончательно не было завершено, Романенко воскликнул: "Еще одна победа над сионизмом!" Романенко ушел в сопровождении своих сторонников. Становилось меньше и нас, составлявших "тыл" Нины Катерли. Сама она тоже ушла. А я сидела в пустом зале, прикованная к месту еще витавшей тут враждебностью… Наконец муж напомнил, что пора уходить. И меня потянуло скорей выйти отсюда, оказаться на улице, среди обычной жизни. А еще лучше — в Летнем саду. Здесь все было, как в обычный летний день. Матери катили коляски. Возле одной из скамеек две рыжие девчушки-двойняшки кормили голубей. У памятника Крылову фотографировались школьники. Им примерно столько же лет, сколько мне было